В рясе смертника
Шрифт:
– У-у, бля! – выдавил из себя Флоренский и с силой ударил кулаком по столу. – Ну, если там действительно окажется тротил, я этому Гитлеру лично глаз на жопу натяну и лизать заставлю! Тварь неугомонная… Пехоту его покрошили в винегрет, так он, гляди-ка, опять рекрутов набрал!!!
– Снова Гитлер? – стараясь держать себя в руках, осведомился Юрка, хотя и так все было ясно без комментариев. Беспредельщик объявился снова. – Когда? Сегодня?! Да звони ты, не тормози! В любой момент может так рвануть, что фасад как мозаику собирать будешь!
– Объявился, падла! Час назад, перед самым приходом Крестового! – подтвердил
– На твоем месте я бы лучше «ноль-два» набрал, папа, – поиграл желваками Юрка, зачем-то взглянув на часы. – Никто не знает, на сколько они взрыватель поставили! Скорее всего он вообще радиоуправляемый, а не с таймером… Лично я, если бы надумал сбацать фейерверк перед чужими окнами, так бы и сделал. Кстати, где Руслан?!
– В Павловске, к этой суке Катьке, мамаше своей, поехал! Дача у нее там, видите ли! – Громко сопя, воротила прижал телефон к уху, и снова лицо его перекосило, едва он услышал голос оператора. – Вот черт, глухо!.. А сегодня у нее, козлины, день рождения! Я ему уже сбросил сообщение насчет второго пришествия Гитлера, скоро будет здесь…
– Какой день рождения?! Ты что, ошизел?! Звони по «ноль-два»! – с отчаянием выкрикнул Юрка, глядя на дергающиеся щеки отца, впустую тратившего драгоценные секунды, когда там, снаружи, в багажнике развалюхи, возможно, лежит бомба, способная превратить в руины весь квартал.
Грязно выругавшись, он вдруг запоздало вспомнил, что у него тоже есть мобильный телефон. Выхватил невесомую трубку, но Флоренский ринулся на него, как коршун на добычу, вырвал телефон из Юркиной руки, швырнул его на стол и снова гневно врезал по янтарной столешнице кулаком.
– Никаких ментов, я сказал!!! – скривив и без того перекошенную судорогой рожу, с гадючьим шипением выдавил игорный делец. – Две минуты роли не играют! Сами все проверим, и если окажется, что Гитлер не блефует…
Однако закончить фразу Леонид Александрович не успел.
Подпрыгнув на стуле, он вдруг испуганно втянул голову в плечи, да так, что снаружи остались только уши и едва различимая проплешина. А Юрка, когда земля покачнулась и, казалось, ушла из-под ног, торопливо схватился за подоконник, чтобы удержаться и не упасть…
Внизу рвануло так оглушительно и мощно, что даже здесь, в кабинете, в дальнем крыле старинного особняка, за пуленепробиваемой дверью с шумоизоляцией, ударная волна пнула по ушам не хуже взорвавшейся совсем рядом петарды. Дом задрожал, словно в город пришло землетрясение. Недопитая бутылка опрокинулась и забулькала, извергая на стол янтарно-коричневое пойло с запахом раздавленных клопов,
Казалось, величественное трехэтажное здание сейчас в последний раз дрогнет и рассыплется, как карточный домик, – настолько чудовищным оказался взрыв!
Леонид Александрович, на которого нельзя было смотреть без содрогания – волосы дыбом, лицо бледное как полотно, глаза выпучены, челюсть отвисла, – громко охнул, протяжно, отчаянно взвыл, как получившая пинок под брюхо брехливая собачонка, запустил скрюченные пальцы в шевелюру и начал раскачиваться взад-вперед, уподобившись хасиду на молитве.
Убедившись, что приобретенная в Чечне интуиция его, к сожалению, не подвела, Юрка дважды глубоко вздохнул, дрожащими руками прикурил сигарету, с неприязнью посмотрел на пребывающего в шоке отца и сказал:
– Ну вот ты и дождался, папа… Как видишь, Гитлер не блефовал, а я не ошибся.
Слыша звон в ушах, он нетвердой походкой, покачиваясь, покинул кабинет. Ошалевший, но адекватно отреагировавший на ситуацию охранник Антон мельком заглянул в дверь и, убедившись, что с боссом ничего не случилось, поспешил за Юркой вниз.
Игровой зал казино практически не пострадал. Только вдребезги разлетелась зеркальная стойка бара, лопнули софиты на сцене, вылетели стекла окон. Визжали в панике зареванные уборщицы, колыхались от сквозняка тяжелые бордовые шторы на пустых оконных проемах.
Кошмар притаился ниже. Спустившись по парадной лестнице старинного особняка туда, где еще недавно встречал гостей просторный красивый холл, где стояли скульптуры, раскидистые пальмы в кадках и журчал фонтан со стерлядкой, Юрка и Антон увидели страшную картину: первый этаж был начисто уничтожен взрывом, превратившим его в огромную, заполненную пылью и едким дымом зияющую дыру. На оплавленном асфальте у тротуара образовалась воронка глубиной полметра, повсюду валялись куски покореженного до неузнаваемости автомобильного кузова, а сквозь рассеиваемые свежим ветерком с Невы клубы дыма проглядывали пустые глазницы дома, стоявшего на противоположной стороне переулка.
– Это уже не шутки, – сдавленно прошептал секьюрити, растерянно созерцая последствия направленного взрыва. – Это война.
Бродя вместе с Антоном и оглушенным, в окровавленной одежде, дежурным охранником Ильей, вовремя не обратившим внимания на колымагу-убийцу, по тлеющим развалинам в поисках пострадавших от теракта, Юрка разглядел в груде кирпича, смятого взрывом алюминиевого профиля и битого стекла татуированную руку со скрюченными пальцами. А когда сообразил, кому именно принадлежит эта клешня, с холодной пустотой в душе подумал, что теперь, после ужасной смерти Крестового Бати и двух его телохранителей, не успевших дойти до своего бронированного лимузина, у отца появятся проблемы куда более серьезные, чем неизбежные разборки со спецслужбами, восстановление гранитного фасада «Полярной звезды» и поиски организатора взрыва – отомстившего за гибель братков беспредельщика по кличке Гитлер. Психа, которому уже нечего было терять, кроме собственной шкуры.