В рясе смертника
Шрифт:
Крестный отец недвусмысленно сдвинул брови и окатил Классика холодным взглядом. В зрачках Флоренского явственно плескалась смерть. Спорить было бесполезно.
– Клио должна пропасть без вести? – понимая, что отказываться от навязываемой мафией мокрухи себе дороже, покорно уточнил технарь. Ему снова, как в былые времена, предстояло стать убийцей. Правда, объект ликвидации на сей раз – легче не бывает. Замочить проститутку, у которой в Питере ни родственников, ни влиятельных покровителей, – как два пальца обмочить. Сложностей не возникнет…
– Лучше самоубийство или несчастный случай, – сухо сказал Флоренский. – Вместо обещанной суммы получишь
– Мы друг друга поняли, Леонид Александрович, – сдержанно улыбнулся Классик. – К утру сладкая давалочка будет мертвее Тутанхамона. Я что-нибудь придумаю, чтобы у ментов даже зацепки не возникло.
– Вот за что я уважаю старую гвардию, так это за смекалку, – надменно кивнул Флоренский. Давая понять, что разговор окончен и тема исчерпана, «честный бизнесмен» небрежно взглянул на массивный наручный «Ролекс» с бриллиантами, вздохнул и положил волосатую лапу на рычаг переключения передач.
Через двадцать секунд тупорылая «шестерка», оставив после себя облако едкого бензинового дыма, уже исчезла за ближайшим поворотом.
Леонид Александрович некоторое время сидел неподвижно, потом, грязно выматерившись, нервно воткнул первую скорость и погнал машину по вечерним улицам к клубу.
Когда кортеж прибыл к «Полярной звезде», Юрки и зондеркоманды уже и след простыл. Номер Руслана, как и весь день, не отвечал, зато Малыш, которому удалось дозвониться с первой попытки, неожиданно сообщил Флоренскому новость, пролившую целительный бальзам на душевную рану игорного воротилы:
– Едем в гости к фюреру, с подарками! Этот засранец Руслан каким-то чудом вычислил его новое лежбище и сейчас ждет в засаде… Пожелай нам удачи, отец.
– Удачи, сынок. Если подфартит – попробуйте взять этого урода живым, – с трудом сдерживая эмоции, хрипло выдавил Флоренский.
По дороге в клуб он сам для себя уже все окончательно решил: с гордым, независимым Юркой, не оправдавшим его ожиданий, с ходу невзлюбившим Руслана, на дух не выносившим все то, чем ему приходилось заниматься в зондеркоманде, и в конце концов до дна «протекшим» перед подстеленной под него проституткой-раскрутчицей, – с этим Юркой, увы, придется кончать. Оперативно и конкретно, как с Клио.
Решил и мгновенно поймал себя на мысли, что, подписав родному сыну смертный приговор, не испытывает по этому поводу никаких угрызений совести. Словно с первого дня Юркиного появления в городе подсознательно был готов к такому не похожему на голливудский хеппи-энд грустному финалу почти киношной истории. А иначе зачем он поселил сына под прослушкой, на Богатырском проспекте, зачем отслюнил путане две тонны «зеленью» за ковыряние в Юркиных мозгах?.. Значит, сколько он ни пытался заставить себя относиться к этому свалившемуся как снег на голову ершистому пацану так же, как к Руслану, ничего не получилось. И вообще из-за этого морпеха одни проблемы. Начиная от махаловки с Душманом и заканчивая вчерашней стычкой у расстрелянного джипа «Чероки». Пора с этим дерьмом кончать…
Воротила окончательно понял, что его внебрачный сын от случайной любовницы, о которой он в течение двадцати лет ни разу не вспомнил, так и остался для них, Флоренских, чужаком, инородным телом. В этом пацан не ошибся, откровенничая перед Клио. Не получилось у него второй семьи! Не увидел он питерского серого неба в халявных алмазах! Что ж, такая у тебя хреновая судьба, парень…
– А
И тут Флоренского осенило. Он вдруг подумал, что было бы как нельзя кстати, если бы Юрка погиб уже сегодня, в перестрелке с окруженной бандой Гитлера.
«А ведь это действительно самый козырный вариант!» – молнией полыхнуло в гудящей от напряженной умственной деятельности лысеющей голове крестного отца.
– Знаешь что, сынок, дай-ка мобилу Ферзю, я скажу ему пару слов, – ласково попросил Юрку Леонид Александрович. – Напомню этому борову, что за твою безопасность он отвечает задницей…
– На, это тебя, нянька, – усмехнувшись такой странной просьбе отца, Юрка сунул сотовый телефон шкафообразному двухметровому бодигарду из личной охраны Флоренского, сидевшему рядом с ним на заднем сиденье огромного «Ниссана Патрола», который в эту минуту стремительно летел по Таллинскому шоссе в сторону Горелова.
– Я, босс, – доложился Ферзь в трубку.
– Слушай меня внимательно, Володя, и сделай вид, что я тебе вдуваю в уши пургу! – услышав знакомый басок накрепко повязанного кровью телохранителя, сдавленно рявкнул Леонид Александрович. – Сделаешь все в точности так, как я скажу, – по возвращении сразу получишь десять штук баксов!..
«И разрывную пулю в башку», – мысленно продолжил фразу Флоренский.
Еще в середине восьмидесятых начинающий мафиозный делец Леня по прозвищу Хитрый раз и навсегда понял, что в любом мокром деле нужно обрубать концы и не оставлять следов. Значит, сильный, тренированный, но глупый от природы Ферзь, которому предстояло незаметно для остальных боевиков чужим оружием выполнить приказ босса, был обречен с этой самой секунды.
Дальновидный Леонид Александрович никогда не ценил жизни телохранителей и рядовых боевиков, прекрасно зная, что на освободившееся вакантное место в зондеркоманде отыщется целая толпа визжащих от радости безмозглых молодых и не очень молодых амбалов, которым не терпится стать полноценным братком, сесть за руль не первой свежести иномарки, обрить голову, навесить на шею тяжелую голду и, махая распальцовкой, кончать двадцать четыре часа в сутки от сознания своей крутости и принадлежности к «правильным» пацанам. Как сказал егерь Кузьмич в популярном фильме: «На Руси, слава богу, дураков еще лет на сто припасено!» А значит, ни у бандитских группировок, ни у подчиненных большому бизнесу частных охранных структур проблем с набором беспринципных, готовых ради сытной жратвы и короткой вольготной жизни на любую гнусность рекрутов явно не ожидается… Вот и ладушки.
Глава 34
Тягостное ощущение необъяснимой неправильности, если можно так выразиться, притянутости за уши всего происходящего не оставляло Юрку на протяжении всей дороги от разгромленного Гитлером ночного клуба до затерянного на самой границе мегаполиса дачного поселка «Трансмаш».
Куря одну сигарету за другой и разглядывая застывшие в предвкушении кровавой мести суровые лица боевиков, нервно перекидывающихся плоскими остротами, он снова и снова прокручивал в памяти их телефонный разговор с Русланом, пытаясь вспомнить фразу, насторожившую его, фразу, на которую он в запарке не обратил внимания, но которая отложилась в дальнем уголке сознания и теперь не давала покоя, словно оставленный включенным дома, за тысячу верст от солнечного Сочи, проклятый утюг…