В самый темный час

Леранжис Питер

– Эй, вы там? – Дэн на заднем сиденье поднял руку. – Можно мне слово, пока я не совсем отключился? Мы, если не ошибаюсь, ведь ищем какую-то лупу? Увеличительное стекло то есть. А ведь увеличительные стекла и в телескопах бывают. Твой Улугбек ведь как раз на небо и смотрел, да? На всякие планеты, звезды, луны?

– Смотреть-то смотрел, – покачала головой Эми, – но вот телескопов, насколько мне известно, тогда еще не изобрели…

– Все равно насчет звезд и планет Дэн прав! – перебил Аттикус. – Значит, так. Бек одержим астрономией. Хочет определить пути движения всех небесных тел. Мечтает пересчитать

звезды в небе – до него это пытался проделать только один древнегреческий тип по имени Птолемей. Ну и вот он типа так: «Слышьте, у меня суперкакие классные секстанты и астролябии, но с точностью у них не ахти! Надо бы мне встряхнуть мир астрономии». И, значит, строит обсерваторию…

– Эй, возьми паузу на минуточку, – перебил Дэн. – Ты упустил мою мысль. «Медуза» привела нас в Рим, где мы нашли рукопись Марко Поло. В рукописи оказалась карта, которая привела нас сюда. До сих пор вся эта история была сплошь о картах и разных географических объектах. Список Астрид, список Макентайера – сплошная география. А теперь нам надо найти… какую-то лупу, да еще в ракетке? Какое отношение лупа имеет к географическим объектам?

– Я бы сказала, мы должны идти туда непредвзято, готовые ко всему, – промолвила Эми. – Улугбек создал гигантский секстант – выстроил прямо в скале, внутри. Свет туда попадал через отверстие в крыше. Над огромной каменной дугой, ориентированной с севера на юг, свисал гигантский маятник. Астрономы находили на небе звезды и отмечали их положение относительно стены с вырезанными делениями. И так они со временем сумели вычертить пути движения небесных тел, их орбиты. Знаменитый секстант Фахри.

– А я думал, «Знаменитый Фахри» – это место, где продают фалафель, – удивился Дэн.

– Он похож на рельсы в «американских горках» – сто восемнадцать футов в длину, – сообщил Аттикус. – И весь из полированного камня.

Лицо Дэна просветлело.

– Здорово. Мы еще не доехали?

В Гурганском зидже Тарагай Незавершенный труд скрывал: Несовершенный инструмент — Хоть и могуч, но все же мал…

Выразительный голос экскурсовода Салима Умарова зычно разносился над круглой площадкой в горах высоко над Самаркандом. Жаркий ветер раздувал седую бороду экскурсовода. Декламировал Салим на ходу, но на последних словах остановился под невзрачным пустынным деревцем и отвесил поклон. Вдали уходили к горизонту испещренные надписями каменные надгробия. Салим, в расшитом жилете и свободной белой хламиде, напоминал Аттикусу древнего чародея.

– Это стихотворение неизвестного автора обнаружили совсем недавно, при археологических изысканиях, проводимых нашей библиотекой, – сообщил экскурсовод. – Многие считают, что оно написано самим Улугбеком. Однако настоящее его имя было Тарагай, так что я этого мнения не разделяю.

У Аттикуса начали слипаться глаза. Он почти не спал ночью. Не то чтобы ему так уж не терпелось браться за расследование – но Эми славилась своими талантами в этой области, нельзя же было ударить в грязь лицом. Теперь мальчик жалел, что так и не лег.

Внимание его привлек какой-то золотой всполох. Сонливость точно рукой сняло.

Над головами

туристов маячила знакомая златокудрая шевелюра. Все ближе и ближе к нему, Аттикусу.

Каспер!

Медленно пятясь, Аттикус пытался привлечь к себе внимание Дэна – Джейка, Эми, хоть кого-нибудь, – но те увлеченно слушали экскурсовода.

«Как он меня нашел?»

И почему остальные его не замечают? Он же почти вплотную к ним! Аттикус открыл было рот, чтобы закричать, но слова не шли.

– Молодой человек! Поосторожней у цоколя! – крикнул ему Умаров.

Аттикус споткнулся о невысокий бортик и полетел наземь. Джейк бросился на помощь. Толпа расступилась. Каспер поднимал руку… что-то сверкнуло на солнце.

– Джейк, берегись! – закричал Аттикус.

Брат бережно поставил его на ноги.

– Что с тобой, Атт? Неважно себя чувствуешь?

У него за спиной светловолосый турист щелкнул затвором фотокамеры и снова опустил ее. Аттикус увидел худое старческое лицо.

– Мне показалось… что это Каспер… – пролепетал он.

Джейк обернулся.

– Надо заказать тебе новые очки.

Дэн отряхнул Аттикуса сзади и собрал монеты, просыпавшиеся из карманов приятеля.

– Я знаю, каково тебе сейчас. Трудно прийти в себя после того, как случается что-то плохое.

– Пусть Каспер только попробует к тебе хоть на пять миль приблизиться, ему крышка, – сказал Джейк. – Атт, мы все тебя прикрываем. Во всяком случае, я.

– Мы тоже, – резко заявила Эми.

Аттикус кивнул и, стараясь успокоиться и дышать глубже, вместе с Дэном снова присоединился к группе.

– А что такое цоколь? – поинтересовался Дэн. – Это как цоколь-моколь?

Аттикус улыбнулся.

– Это означает первоначальный фундамент. Вон те низенькие стенки. Библиотека и прочее – новые постройки, как и затейливая дверь, что ведет к секстанту Фахри.

Умаров подвел группу туристов к двери, на которую показал Аттикус. Тропа туда шла между двумя низкими, чуть ниже колен, бортиками, обрамлявшими два прямоугольника.

– Представьте себе это плато в четырнадцатом веке. Огни Самарканда теряются вдали. Чистая, неразбавленная тьма, яркие звезды! Улугбек насчитал тысячу восемнадцать звезд. Некоторые утверждают, что тысячу двадцать две… но кто знает?

Экскурсовод отворил дверь. Аттикус с Дэном бросились вперед, чтобы войти внутрь первыми. Температура за дверью заметно понизилась, словно бы там многие века таился холод космоса. Узкий каменный проход вел к широкому балкону, что нависал над темным провалом.

У Аттикуса перехватило дыхание – и вовсе не из-за холода. Он много раз видел фотографии секстанта, но они ничуть не передавали тяжеловесного размаха вырезанных в скале дуг. Углубления врезались в толщу земли подобно клыкам мамонта. Каменные звезды по бокам были под стать прорезям. Аттикус только диву давался, как можно было так точно и ровно обтесать такие громадные плиты, как удалось отполировать их до столь идеально гладкой окружности. Наверное, сотни рабов орудовали молотками, в невыносимой жаре обтесывая скалы, тщательнейшим образом выверяя крохотные участки круга – при помощи числа «пи»! А потом эти обтесанные глыбы надо было как-то доставить наверх. Промахнись они в расчетах хоть на один сантиметр, все сооружение неминуемо распалось бы на части.