В сельву виза не нужна
Шрифт:
– Амара, ты говоришь, что ваши мужчины тоже стреляли? Разве у вас есть ружья?
– Да, у нас есть несколько ружей. Нам их дал человек, который защищает нас. Он хочет быть верховным вождем всех племен. Он тоже ненавидит гринперос.
– Ты когда-нибудь видела этого человека?
– Нет, я не видела, но наши мужчины встречались с ним.
– А где живет этот человек?
– Там. – Она махнула рукой куда-то на север. – Там его дом и плантации.
– Это далеко?
– Спроси у бруху, я не знаю.
Никто не воспрепятствовал тому, чтобы я занимался исконно
Первый день жизни в племени я отдыхал, изучал быт индейцев, охотился и был обходителен со своей юной кухаркой. Но затем появились проблемы…
В этом племени, как и в любом обществе, существовала своя иерархическая лестница. Был народ, и были их руководители. К руководителям относились вождь и бруху. Бруху – это и шаман, и врач, он же исполнял все религиозные обряды, словом, был второй фигурой после вождя. От качества лечения во многом зависел авторитет бруху и степень его влияния на людей. И вот я, сам того не желая, стал подрывать авторитет бруху.
Все дело в том, что индейцы, оказывается, совсем не знали лекарств. Бруху в своей медицинской практике использовал различные корни, травы, зелья и заклинания. Об эффективности их я еще расскажу, но так случилось, что в первый же день своего появления в племени я по доброте душевной обработал гноящиеся ожоги и порезы на ногах и руках двух мальчишек, использовав обыкновенную тетрациклиновую мазь из своей аптечки и стерильный бинт. Эффект был поразительный, дети выздоравливали прямо на глазах, а по деревне стремительно распространился слух, что белый человек, живущий в тряпичной хижине, лечит намного лучше бруху.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что утром, едва я открыл глаза и вылез из палатки, ко мне потянулись люди со своими проблемами. У деда болел живот, у девочки нарывал палец на ноге, у молодой женщины раздулась щека из-за флюса. Пришлось вытряхивать из рюкзака весь свой медикаментозный арсенал, которым меня снабдили в геолого-разведывательной фирме, и переквалифицироваться во врача.
Я занимался врачеванием до обеда. Несколько раз мимо моей палатки проходил бруху, и я ловил его недобрый взгляд. Я не придал значения тому, что он отвел в сторону Амару и что-то сказал ей. Человека терзает зависть, думал я, но это его проблемы. Через день-второй я отсюда уйду, и он снова станет лучшим и единственным врачом в деревне.
Вдруг ни с того ни с сего у меня разболелась голова, начался приступ сильного кашля. Не успел я подумать о том, что пришло время и самому принять что-либо болеутоляющее, как деревья, хижины, фигура Амары поплыли перед глазами. Я не успел даже присесть или ухватиться
Глава 15
Первой моей мыслью, когда я медленно пришел в себя, было, что меня отравили. Проклятый бруху! Наверняка он велел Амаре подсунуть мне ядовитое зелье.
Лицо шамана плыло перед моими глазами. Он что-то говорил, но я не мог разобрать его слов – в ушах шумело, а грудь так тяжело сдавливало, будто на ней лежала гранитная плита.
Я попытался привстать, но только сейчас заметил, что ноги мои связаны и с помощью веревки приподняты вверх. Рядом суетилась Амара. Она подложила мне под голову соломенную подушку и принялась протирать лицо мокрой тряпкой. Я не мог сопротивляться. Мое тело охватила страшная слабость, и даже приподнять руку мне стоило огромных усилий.
Бруху разводил рядом костер. Сначала он зажег связку тростника, и когда пламя разгорелось, стал подкладывать в огонь оранжевые корни, порубленные на равные куски.
Двадцатый век, подумал я. Кажется, этот дикарь хочет меня поджарить и сожрать.
– Ты ходил в пещеру Красного Солнца? – спросил меня бруху вполне миролюбивым голосом.
Я не понял, о чем он. Хотел ответить, что мной он подавится, но лишь простонал. Амара снова стала возить тряпкой по моим щекам.
– Он спрашивает, не был ли ты в пещере? – при помощи отчаянной жестикуляции повторила она вопрос. Лицо ее было взволнованно. – Недалеко от деревни есть пещера. Большие каменные ворота, двуглавая змея…
Я наконец понял ее и кивнул. Амара посмотрела на бруху, тот покачал головой и снова склонился над костром.
Вокруг меня собралась толпа. Я подумал, что на такую ораву меня одного не хватит и народу придется пожертвовать еще одним своим собратом, чтобы утолить голод страждущих.
– Вот видите! – крикнул бруху, поднимая обе руки над головой. – Он не смог вылечить даже самого себя! Он умирает, духи Красного Солнца отравили его невидимым ядом!
Толпа издала неясный гул. Старик, которому я лезвием для бритья вскрыл нарыв на плече и заклеил рану пластырем, стучал палкой по земле и нараспев произносил какие-то звуки, глядя на бруху. Потом к нему присоединились другие дикари, в числе которых я узнал своих пациентов. Обезьяны неблагодарные, подумал я, кусая губы, чтобы не потерять сознание.
С каждой минутой мне становилось все труднее и труднее дышать. Толпа голодных, разросшаяся до масштабов политического митинга, заведенная стариком с палкой, приплясывала рядом со мной, поднимая голыми ногами клубы пыли, и все пели какую-то жуткую песню. Бруху обжаривал коренья на огне, и когда они превратились в золотистые угли, взял бамбуковую палку с прорезью посредине и положил туда угольки.
Амара сунула мне в рот свои пальцы, сильным движением заставила разжать челюсти. Мне ничего не оставалось, как покориться воле этих неандертальцев, которые, судя по всему, намеревались пытать меня. Бруху вставил мне в рот один конец бамбуковой трубки, а в другой стал дуть.