В сердце моем навсегда
Шрифт:
— Это все?
— Это все. — Мэгги сосредоточила внимание на яичнице. — Я ничего не знаю о твоих деньгах.
— Я думал не о деньгах.
Мэгги откусила кусок, чтобы не отвечать. Она надеялась, что горящие щеки ее не выдали.
— Дансер должен был вернуться быстро. Ты не думаешь, что с ним что-то случилось?
— Дансер может о себе позаботиться. — Коннор мельком взглянул в окно. — Кто знает о ребенке, Мэгги?
Ей следовало знать, что сбить его с этой темы не удастся. Мэгги отодвинула тарелку
— Дансер.
— Дансер? — Коннор нахмурился. — Ты хочешь сказать, что никому другому не говорила? Даже матери? Даже Майкл?
— Никому. Я не хотела, чтобы кто-нибудь знал. Ты думаешь, я сделала для тебя исключение, потому что ты отец.
— Мне приходило это в голову.
— Ну, это не так, — запальчиво ответила она.
— Когда ты планируешь известить родных?
— Не знаю, Вероятно, когда скажу им о нашем разводе. Коннор язвительно посмотрел на нее:
— А когда ты собиралась рассказать мне? Мэгги пожала плечами.
— Мэгги? — настаивал Коннор.
— Я не собиралась тебе рассказывать, — призналась она с нетерпением в голосе. И с вызовом посмотрела на него. — Ты удовлетворен? Ты ведь это подозревал, правда?
— Подозревал, — ответил он устало, — но не это мне хотелось услышать.
— Тогда зачем ты меня об этом спрашиваешь? — с отчаянием сказала она. — Почему ты… — Она осеклась. Младенец сильно ударил ее под ребра и заставил выпрямиться. Ее лицо смягчилось, и она положила ладонь на то место, где ощутила толчок.
Коннор с беспокойством наблюдал за Мэгги.
— Он делает тебе больно?
Она улыбнулась и покачала головой. На ее лице появилось застенчивое выражение, пушистые ресницы опустились, затенив глаза.
— Ты не хочешь… — Он уже наклонился вперед на стуле, протягивая руку. Она взяла ее и положила на живот. — Подожди, — прошептала Мэгги, благоговейно понижая голос. — Толчок сейчас повторится. Вот. Ты почувствовал?
Коннор кивнул, но не убрал руку.
— Ты уверена, что тебе не больно?
— Это совершенно удивительно.
Младенец толкнул еще два раза, и только после этого Коннор отнял руку.
— Ты хорошо выглядишь, Мэгги. — В действительности она выглядела красавицей. Кожа сияла, волосы блестели, тонкое лицо было оживленным. Ладонь Мэгги, когда она брала его за руку, оказалась огрубевшей, подушечки пальцев мозолистые, но это было единственным внешним признаком тех лишений, которые она терпела. Ему хотелось приложить ладонь к ее щеке, ощутить ее нежность. Хотелось провести большим пальцем по губам, почувствовать влагу дыхания сквозь приоткрытые губы. — Похоже, все в твоей жизни на пользу тебе.
— Ты имеешь в виду беременность.
— Я имею в виду все вместе. — Он обвел рукой хижину. — Это. То, чем ты здесь занимаешься… работа с Дансером. И беременность,
— Я не чувствую себя несчастной, — тихо произнесла она.
Коннор подумал, что это странный способ выразить удовлетворение.
— Ребенок должен появиться в декабре.
— Как раз накануне Рождества.
— Разве тебе не хочется побыть у своей сестры в Денвере?
— Нет. Я там, где мне хочется быть. Дансер поможет мне во время родов.
— Он знал о ребенке с самого начала? И поэтому ты была так уверена, что он тебя примет.
Она кивнула:
— Он не понимал, почему мне хотелось быть здесь. Не уверена даже сейчас, что он согласен, но он не собирался меня выгонять. — Мэгги надеялась, что появление Коннора не изменит положение. Она снова бросила взгляд в окно, ожидая появления Дансера. Лунный свет по-прежнему заливал стоящие вокруг деревья. А старателя не было видно.
— Хочешь, чтобы я его поискал?
Мэгги только отчасти удалось скрыть беспокойство.
— Если не трудно. Коннор поднялся.
— Это не отнимет много времени. — Подошел к двери и открыл ее. — А ты пока подумай над тем, как нам разместиться на ночь, и учти, что я не лягу с Дансером Таббсом. — Он вовремя захлопнул дверь, и брошенная Мэгги кружка в него не попала.
Дансер Таббс услышал приближение Коннора еще за милю. Он выстрелил из ружья, чтобы указать ему направление, затем снова перекатился на спину и застонал, потревожив ногу. Фредо лежал в нескольких футах от него, уткнувшись лицом в каменистую землю. Он не шевелился и вряд ли уже мог пошевелиться. Бандит сломал себе шею, а Дансер заплатил за это сломанной ногой.
Сперва Коннор заметил двух коней, пасущихся на склоне холма, и только потом увидел Дансера. Он пришпорил коня и поднялся по склону. Под копытами поползли камни, конь споткнулся. Коннор удержался в седле и продолжал ехать более осторожно.
— Что с тобой стряслось, черт побери? — спросил Коннор, приблизившись к старателю. Спешился и опустился на колени рядом с Дансером.
— Потерял бдительность, — сухо ответил тот. — Не следовало надеяться, что Фредо будет спать бесконечно долго. Он проснулся, понял, что происходит, и устроил мне веселенькие гонки вверх по этой чертовой горе. Я сшиб его с коня.
Коннор мельком взглянул на Фредо. Шея, вывернутая под странным углом, говорила сама за себя.
— И он сломал себе шею?
— Вот именно.
— А ты что?
— Просто упал, — хриплым голосом признался Дансер. Когда Коннор стал его ощупывать, он скривился: — Проклятие, двигай ногу осторожнее!
— Я собираюсь ее вправить.
— Черта с два. Ты не знаешь… — На этом членораздельная речь Дансера прервалась, и он разразился ругательствами, от которых воздух вокруг них почти раскалился.