В сети
Шрифт:
Я не собирался ввязываться в переписку, но, потушив окурок и полулёжа в кресле, всё же пишу ответ:
«Жадность — удобное объяснение для публики».
«?».
«Система ловит не самых опасных, а тех, кого проще поймать».
«Остальные просто ждут своей очереди».
«К счастью, очередь — не единственный возможный путь».
Я отвлекаюсь на телефонный звонок, забывая о короткой дискуссии с некой Оливией. По ту сторону экрана не обязательно сидит девушка. Возможно, это просто больной на голову мужик.
Анонимный разговор
Никаких ограничений. Никаких табу. Никаких принципов.
Можно писать что угодно. Можно быть кем угодно.
Тем не менее, я не блокирую номер выскочки, когда, устав добиваться от меня ответа под комментариями, Оливия переходит в личку, чтобы доказать свою правоту на примерах.
2.
Ольга
— Я дома!
Родительский особняк встречает ароматами запечённой утки с яблоками и медового пирога.
Я не устраиваю из своего приезда фурора — молча прохожу внутрь и бросаю взгляд на обувь в прихожей.
На тридцать первую годовщину свадьбы родителей, помимо меня, приглашены только старшая сестра с мужем и детьми. В прошлом году — на круглую дату — папа организовал прогулку на яхте с множеством друзей и знакомых, а сегодня всё тихо и скромно.
Я впервые появляюсь здесь одна с тех пор, как рассталась с Константином. Вся моя семья и подруги до сих пор в шоке, что мы больше не вместе, хотя звоночки были уже давно. Отовсюду сыпались вопросы, шутки, подколы.
У меня на это всегда находились разные отговорки.
Я… правда, не понимала, что что-то не так. Отношения с Костей были для меня первыми — я просто не умела отличать, что является нормой, а что нет.
Наверное, стоило раньше начинать встречаться с парнями — ещё в школе. Или хотя бы на первых курсах университета. Но я была уверена, что сначала должна не ударить в грязь лицом и закончить юрфак с красным дипломом.
Самый болезненный вопрос, с которым мне придётся столкнуться сегодня, — почему за пять лет отношений Костя так и не сделал мне предложение, а девушке-модели, с которой он изменял мне, — буквально через пару месяцев?
Но я, чёрт возьми, не знаю. И хочу как можно скорее стереть это из памяти.
Дзынь!
Снимая куртку, я слышу звук входящего сообщения. Не глядя на экран, уже знаю, кто именно мне пишет.
Третий день подряд я веду вполне интеллигентную и увлекательную переписку с анонимом по имени Лекс.
Из темы финансовой преступности мы плавно перешли на психологию манипуляций, личные границы и механизм власти.
Затем — на инвестиции и риски, остросюжетные книги и фильмы, где мораль сложнее, чем просто «хорошо» или «плохо».
И всё это — без подтекстов. Абсолютно ноль сексуального интереса или чего-то подобного.
Но я пока начеку.
Одно сообщение тянет за собой другое. Я ловлю себя на мысли, что думаю о Лексе даже на работе и в пробках.
Но отвечать Лексу сейчас — я не тороплюсь, потому что предпочитаю вдумываться в каждое слово.
Это общение идёт вразрез с тем, что было у меня сразу после расставания с бывшим.
Подруга посоветовала зарегистрироваться на сайте знакомств, чтобы повысить себе самооценку, но единственное, что я повысила, — это уровень раздражения от бесконечных примитивных комплиментов, банальных вопросов и очевидных попыток развести на секс.
— Ну наконец-то! — восклицает сестра, замечая меня на пороге гостиной. — Мы уже заждались нашу трудяжку!
Мне тут же вручают пухлощёкого Захарку — младшего сына моей сестры. Если бы я знала, что этот парень уже вовсю распускает руки, то связала бы волосы в высокий пучок, как это делает его мать, Ира. Но теперь мне приходится осторожно освобождать свои пряди из цепких пальчиков, рискуя остаться лысой.
— Привет-привет. Извините за опоздание — пробки, — поочерёдно целую маму и папу, прижимая к себе младенца. — С годовщиной, родные.
Стол давно накрыт, и меня усаживают рядом с сестрой.
Запах домашней еды смешивается с ароматом роскошных свежих цветов, стоящих в вазе по центру.
Мама, как всегда, суетится — поправляет салфетки и следит, чтобы у всех были полные тарелки, как в детстве.
Я искренне надеюсь, что нам удастся обойтись без обсуждения моей личной жизни, но, как только я торжественно произношу тост родителям, отец не выдерживает и, прищурившись, с привычной серьёзностью спрашивает:
— Как там твой недоумок? Не отзывается? Не просится обратно?
Меня передёргивает. Я залпом осушаю стакан сока, пытаясь проглотить ком в горле.
Я не могу вечно ограждаться от этой темы, но и открываться пока не готова. Почему-то этот период делает меня уязвимой. Казалось бы, я уже успела принять ситуацию, многое переосмыслить и отпустить прошлое. Но это оказалось иллюзией.
— Не отзывается и не просится, — сердито фыркаю. — Считаешь, что твоя дочь полная дура?
— Я так не считаю, Оль. Просто волнуюсь. И подумываю, а не использовать ли мне некоторые рычаги влияния, чтобы уничтожить его бизнес?
Мой отец действительно имеет связи и возможности. Но он ещё и жутко принципиален. И тот факт, что он хочет отомстить за разбитое сердце дочери таким образом, даже не злит, а скорее умиляет.
— Стоит поблагодарить его за то, что он сам избавил меня от себя, — коротко заключаю. — И отпустить с миром.
— Слишком легко, как для такого мерзавца.
— Дим, ну хватит, — мама мягко кладёт руку на плечо отца. — Оля говорит дело. Посмотри на неё: умница, красавица. Она в два счёта найдёт себе другого мужчину. Более достойного, чем Константин.