В сетях феноменологии. Основные проблемы феноменологии

Гуссерль Эдмунд

Как уже было отмечено, такое деление отсутствует по отношению к прекрасному. Основание этого заключено в том факте, что в опыте возвышенного наряду с воображением задействован разум. Уже в учении об антиномиях в первой «Критике» мы находим указание на то, что только со вступлением разума получает свою значимость деление категорий на математические и динамические.

Мы ограничиваемся здесь только предварительным наброском относительно этой проблематики, поскольку обстоятельное разъяснение отношения между динамически и математически возвышенным потребовало бы отдельного исследования. Однако нам представляется необходимым указать собственную точку зрения в отношении этого, на первый взгляд, вводящего в замешательство, раскола возвышенного еще и потому, что, как уже было замечено, из многообразия литературы о Канте невозможно вычленить четкой позиции о единстве

понятия возвышенного у Канта.

Нагл тезис заключается в том, что обозначением «математическое» выявляется чисто формальная структура опыта возвышенного, для которой «динамическое» предоставляет конкретное содержание. Исходя из этого становится понятным, почему Кант при рассмотрении «математически возвышенного» обозначает идеи разума как «неопределенные», в то время как они получают характеристику «практических» при рассмотрении «динамически возвышенного».

В обоих случаях (анализе как математического, так и динамического аспектов) речь идет об идее разума, а именно об идее сверхчувственного. Математическое измерение рассматривает эту идею сверхчувственного исключительно формально, т. е. как идею бесконечного. Свое выражение она находит в «расширении нашей души». Динамическое же измерение наполняет эту идею разума моральным содержанием, другими словами, она показывает могущество практического разума над нашей душой:

Эта идея сверхчувственного, которую мы не можем точнее определить и, следовательно, не можем познать природу как изображение этой идеи, а можем только мыслить, вызывается в нас предметом, при эстетическом суждении о котором воображение напрягается до своего предела, будь то предел расширения (математически) или предел его власти над душой (динамически), так как оно основывается на чувстве того назначения души, которое полностью выходит за пределы воображения (на моральном чувстве), по отношению к которому представление о предмете рассматривается как субъективно целесообразное. [88]

88

Кант И. Критика способности суждения. С. 139

Таким образом, при рассмотрении возвышенного речь идет о формальном, дающемся для лучшего понимания структуры возвышенного, именно систематически выбранном Кантом, а не требующемся самим понятием, делении на математическое и динамическое. Возвышенное, чье формальное обоснование в «Критике способности суждения» дается под математическим аспектом и чье содержание — под динамическим, представляет собой единый эстетический опыт. Поэтому в ходе нашего исследования математически возвышенное должно быть представлено в аспекте его формальной необходимости для опыта возвышенного как такового.

Итак, в процессе вводной попытки охватить самое существенное для опыта возвышенного пред нами предстали такие ключевые для Канта понятия, как рефлектирующее и определяющее суждения, определение величины, математическое и динамическое и т. д., которые, на наш взгляд, образуют достаточный контекст для размышлений о сущности математически возвышенного и о той роли, которую играет способность воображения в таком эстетическом опыте человека.

Понятие математического

Если мы намерены основательно представить эстетический опыт возвышенного, то необходимо вновь вернуться к вопросу о том, почему Кант вообще связывает возвышенное с математическим аспектом, поскольку данная связь не само собой разумеющимся образом вытекает из структуры способности суждения. Указание на такое необычное соединение можно найти в § 23 «Переход от способности суждения о прекрасном к способности суждения о возвышенном»:

Прекрасное в природе относится к форме предмета, которая состоит в ограничении; напротив, возвышенное может быть обнаружено и в бесформенном предмете, поскольку в нем или в связи с ним представляется безграничность, к которой тем не менее примысливается ее тотальность. [89]

89

Там же. С. 114.

Кант

решается на математическое, поскольку только в этой сфере можно обнаружить такой инструмент, с помощью которого могла бы быть «охвачена» бесформенность предмета. Для того чтобы более конкретно определить этот инструмент, следует выявить введенную Кантом аналогию, позволяющую усмотреть математическое в сфере эстетического: аналогом понятия бесформенности выступает понятие безграничности, которому со своей стороны соответствует понятие бесконечности. Бесконечное постигают посредством акта счета (т. е. измерения). Метод счета функционирует только на основе рассудка и сам исключает себя в качестве инструмента подхода к возвышенному, поскольку при таком подходе эстетический опыт остается полностью незатронутым. Математическое в эстетике Канта указывает, скорее, на поиск некоторой математической возможности, которая была бы значима и для эстетического. Кант пытается на примере логической математики сформулировать некую функционирующую в себе эстетическую математику. Только посредством такой эстетической математики стало бы возможным об одном и том же феномене, данном в опыте, судить двумя способами (логически и эстетически).

Специфической чертой такой эстетической математики выступает то, что данный в чувственности феномен определяется не посредством числа, но посредством самого же феномена, так, «что для него мы вынуждены искать соразмерный ему масштаб только в нем, а не вне его». [90] Тем самым Кант, используя логическую математику, конструирует совершенно новый инструмент для измерения бесформенности предмета: эстетический масштаб.

Эстетический масштаб: большое или великое

90

Kant I. Kritik der Urteilskraft. S. 171.

а) различие большого и великого

Эстетический масштаб является самостоятельным, независимым конструктом, который не должен смешиваться с масштабом логическим. Основание для этой самостоятельности заключено в различии между большим и совершенно большим: на пути логического измерения всегда постигается относительно большое, т. е. некое «бытие — болыпим», на пути же эстетического измерения достигается совершенно большое, или великое. Исходя из этого становится более понятным то прояснение названия возвышенного, которое Кант дает в § 25:

Возвышенным называем мы то, что совершенно большое. Однако быть большим и быть великим — совсем разные понятия (magnitudo и quantitas). Так же как просто (simpliciter) сказать, что нечто есть большое, совсем другое дело, чем сказать, что оно есть совершенно большое (absolute, non comparative magnum). Последнее есть то, что большое сверх всякого сравнения, [91]

91

Мы даем это предложение в нашем переводе, поскольку в имеющемся переводе как раз в меньшей степени улавливается то, что «великое» не есть противоположность «большому», но является лишь большим сверх всякого сравнения: совершенно, абсолютно большим. В нем. оригинале следующие предложения выглядят так: «Erhaben nennen wir das, was schlechthin grojj ist. GroB sein aber und eine GroBe sein sind ganz verschiedene Begriffe (magnitudo und quantitas). Imgleichen schlechtweg (sipliciter) sagen, daB etwas groB sei, ist auch ganz etwas anderes, als sagen, daB es schlechthingro/.l(absolute, non comprative magnum) sei. Das letztere ist das, was iiber alle Vergleichung grofi ist» (Kant I. Kritik der Urteilskraft. S. 169). Ср. с этим рус. пер.: «Возвышенным мы называем то, что абсолютно велико. Однако быть большим и быть величиной — совершенно разные понятия (magnitudo и quantitas). Одно дело просто (sipliciter) сказать: нечто велико, и совсем другое сказать, что оно абсолютно велико (absolute, non comprative magnum). Второе есть то, что велико сверх всякого сравнения» (Кант И. Критика способности суждения. С. 117).