В сетях любви
Шрифт:
Нерешительно, как девственница, она взяла себя за соски. Его улыбка улетучилась, а взгляд стал таким острым, что им можно было резать алмазы.
— Что еще ты хочешь, чтобы я сделала? — полушепотом спросила она.
— Сунь пальцы в рот.
«Неплохо, Блэкшир». Но она знает кое-что поинтереснее. Она поймала его взгляд, а затем сунула руку между ног и выставила перед ним, показывая влажные пальцы.
Он судорожно втянул в себя воздух.
Она прикоснулась к соску влажным пальцем. Ощущение было таким же приятным, как от языка. А под его внимательным взглядом — еще лучше.
— Лидия. — Он произнес ее имя сдавленно. Он передвинул руки ей на бедра и стал приподнимать ее, тем самым давая понять, чтобы она двигалась резче. Она была хорошей ученицей. Получив желаемое, он просунул большой палец к ее лону, и теперь ее тело содрогнулось в спазмах. — Лидия, — повторил он. — Я хочу увидеть, как ты наслаждаешься.
Она была готова согласиться. Но нет. Лидия покачала головой.
— Сначала ты. — Она отодвинула его руку.
«Давать», — сказал он. Она умеет давать. Не выпуская одну руку, она взяла его за другую и вынудила закинуть обе за голову. Продолжая ритмично двигаться, наклонилась над ним, почти вплотную к его лицу.
— Говори со мной, — произнес он голосом, очень похожим на тот, каким Змей искушал Еву.
И она о многом ему рассказала. О ширине его плеч, о впечатляющих размерах его члена, о его способности раздевать ее взглядом. А когда его бедра задвигались в такт ее, а его лицо приобрело сосредоточенное выражение, она рассказала ему еще кое о чем. О том, что надевала фиолетовый шелк только исключительно для него.
О том, что запах лавровишневой воды впредь будет напоминать ей о нем. О том, что она никогда прежде не спала в объятиях мужчины.
Все эти откровения потребовали от нее страшных усилий. Но разве она может сожалеть о них, видя такой потрясающий эффект? Он высвободил руки из ее пальцев и снова обхватил ее за талию. Его дыхание стало хриплым. Он находился на пороге исступления, и она решила подтолкнуть его вперед.
Она прикоснулась к себе. Ничем не рискуя, потому что он был близок к завершению. Она знала, что не опередит его, но последует за ним очень быстро.
Он увидел, как ее пальцы исчезли между ее ног, чертыхнулся и задвигался еще быстрее, яростно врываясь в нее. Губы, разошедшиеся в оскале, открыли идеально ровные белые зубы. Брови, напоминавшие два чернильных росчерка, сдвинулись. Пальцы непроизвольно впились в ее талию.
Судорога скрутила его, как удар молнии, в одно ослепляющее мгновение. Он выгнулся и замер на секунду, хватая ртом воздух и удерживая ее на своих бедрах. Она поняла, что от его пальцев теперь останутся синяки, но не расстроилась из-за этого. Напротив, боль от его пальцев была ей приятна. Движения ее руки между ног убыстрились, и она взлетела на волну его наслаждения, чувствуя, как он высвобождается внутри ее. «У меня получилось. Он думал, что я не смогу дать это ему, а я смогла».
Она затрепетала и снова зажала рукой рот в тщетной попытке заглушить крики. У нее все поплыло перед глазами: и балдахин, и стены. Не осталось ничего, кроме безграничного восторга, кроме ощущения правильности. А потом и этого не осталось. Ее окутала сладостная пустота, вернее, эта
Но другая она возвратилась. Она всегда возвращалась. И на этот раз лежала обнаженная на этом мужчине в то время, когда ей следовало бы ублажать другого. Все последние часы кларет и пробудившееся поутру желание затуманивали очертания ее поспешного и бесполезного поступка. Теперь туман рассеялся, и все стало четким и ясным.
Его дыхание восстановилось не скоро, отчасти из-за того что он отвык от столь тяжелых физических нагрузок, и отчасти по вполне приятной причине, а именно из-за женщины, лежащей у него на груди.
Уилл сделал глубокий вдох и обнял ее. Она отдала ему все свои силы. Пусть лежит, сколько ей нравится, и отдыхает.
Вот если бы можно было… нет, он не будет тратить эти драгоценные минуты на размышления. Никак нельзя. За пределами этой кровати лежит ледяная реальность, сотканная из скудости его финансовых возможностей и первоочередных обязательств, а также из ее желания не зависеть от своего покровителя.
Ну и ладно. Он почти год ждал такой ночи и такого утра, и они стоили каждой минуты его ожидания.
Он вдруг почувствовал, как задергалась ее грудная клетка. О, черт. Она плачет.
— Лидия. — Его охватило разочарование, однако оно тут же уступило место беспокойству и желанию защитить. — В чем дело, дорогая? Что случилось? — Он положил ладонь ей на затылок.
Несколько мгновений она не могла облечь свои всхлипы в слова, и он встревоженно гадал, какие мысли овладели ею в тот момент, когда он поверил, будто ей было так же хорошо, как и ему.
— Я не хочу здесь оставаться, — наконец проговорила она. — Я хочу домой, в Лондон. — Признание, вероятно, сломало последние сдерживающие барьеры, и она горько зарыдала.
— Предоставь это мне. — Другого ответа он дать и не мог. — Не волнуйся. Я отвезу тебя домой. Сегодня же. — Для следующего слова ему понадобилось сделать глубокий-глубокий вдох. — Обещаю.
Мистер Блэкшир предложил взять на себя неприятную обязанность переговорить с Эдвардом.
— Я скажу ему, что ты плохо себя почувствовала, что виконт и так собирался сегодня возвращаться домой и предложил подвезти тебя. Я могу сказать, что твое плохое самочувствие стало препятствием для каких-либо недостойных действий.
Но Эдвард был не настолько доверчивым, чтобы поверить в эту сказку. И даже если бы мистеру Блэкширу удалось убедить его в том, что между ними ничего не было, он все равно счел бы ее виновной. Она бросила ему вызов на глазах у всей честной компании. Он не скоро простит ее за такое.
И действительно, механизм ее наказания уже был запущен: когда она звонком вызвала горничную и отправила ее в комнату мистера Роанока за муслиновым платьем цвета бургундского и за свежей сорочкой, девушка вернулась ни с чем. Как выяснилось, ее вещи уже вынесли из комнаты мистера Роанока. Поэтому ей пришлось надеть вчерашнее платье и ждать мистера Роанока в его кабинете.