В сетях любви
Шрифт:
Оставшиеся деньги она придвинула к выигрышу Роанока. Не спуская с него глаз, сложила его потери один раз, потом еще раз и с бесстрастным видом спрятала их за корсаж платья, а затем занялась более интересным делом: стала изучать сданные карты.
Глава 2
Эдвард был настроен поговорить. Чтоб ему провалиться! Почему он не может повернуться на другой бок и заснуть, как делают все мужчины? Хотя да, он выспался за карточным столом. Можно было забрать из его выигрыша еще столько
— Что ты скажешь насчет того, чтобы пригласить гостей на несколько дней в Чизуэлл? — Он лежал на спине и держал одну руку над лицом, в свете свечи изучая свои ногти.
— В этом месяце? — От кровати пахло плотскими утехами.
Каждый вдох приносил напоминание о ее неуемном желании удовлетворить потребность, об отсутствии у нее сдержанности. Пять минут назад она дико хотела его, едва не сходила с ума от желания. Сейчас же она чувствовала себя объевшейся, как будто сожрала фунт или два сладкого бланманже и пожалела об этом. Надо бы запомнить эти неприятные ощущения и в следующий раз вести себя разумно.
Нет, ничего не получится. Она уже полгода говорит себе об этом, и все тщетно.
— В следующем, я думаю. На Пасху. В парламенте будут каникулы, и людям захочется развлечений. Да и погода в апреле более подходящая, во всяком случае, я надеюсь, что она улучшится. Уж больно холодной была зима. И долгой.
Хоть бы он замолчал! Глядя на его ясные карие глаза, на элегантную линию высоких скул, на волевой подбородок, легко было представить его человеком обширных знаний. Вдумчивым, любознательным, остроумным собеседником — тем, кого отличает бурная мыслительная деятельность.
Но когда он открывает рот, он тут же ассоциируется у нее с противными остатками сладкого десерта, при виде которых начинаешь сожалеть о своем обжорстве и только и ждешь, когда придет слуга и уберет это свидетельство позора.
— Уверена, прием будет замечательным. — Лидия подавила зевок. А вдруг ее зевота перейдет на него и ему захочется спать?
— Я тоже на это надеюсь. — Ногтями одной руки он оказался доволен и занялся осмотром другой руки. — Только, наверное, придется придумывать какие-то развлечения для помещения, если погода будет стоять такая же.
— Возможно. Потушить свечу?
— Не надо. Я сам, попозже. — Он не понял намек.
Ей не суждено заснуть, пока он не уйдет из ее кровати, а это может случиться и через несколько часов, и через несколько минут. У нее нет никакой надежды на отдых, пока он не закроет глаза и не впадет в забытье.
— Как ты думаешь, что мне приготовить для дам? Что сейчас модно?
«Откуда мне знать, черт побери! В последний раз я устраивала такой прием сто лет назад!»
Сглотнув, она заговорила:
— Думаю, спектакли всегда популярны. Стрельба из лука, если погода позволит. Может, какие-нибудь игры с завязанными глазами, поцелуями и всем прочим. — Какими романтичными, какими захватывающими ей когда-то казались такие игры! Тогда она впервые позволила Артуру прикоснуться
Наверное, тот день можно назвать отправной точкой ее падения — если, конечно, у нее есть желание тратить время на размышления об этом падении и забивать себе голову мыслями об Артуре.
— Все зависит от компании. Игры с поцелуями могут показаться пресными тем дамам, которые, например, сегодня были в «Бошане». Но может, ты хочешь пригласить побольше респектабельных дам?
— Господи, нет, — рассмеялся он, как будто она сказала нечто смешное. — Мне двадцать шесть, Лидия. Я уже давно перестал думать о респектабельных дамах.
Пять лет, наверное. Но он скоро устанет от нее. И если бы она не отложила достаточную сумму, чтобы обеспечить себе будущее, ей сейчас пришлось бы отправиться на поиски нового покровителя. Или, возможно, вернуться в бордель.
Она вынесет все тяготы, если понадобится. Разве она не продержалась полтора года, прежде чем Эдвард взял ее на содержание? И ведь она пошла туда по доброй воле, желая полностью переделать себя.
Сейчас у нее другие планы.
— Я сегодня немного поиграла за тебя, пока ты спал.
— Вот как? Умница. Удачно?
Удача. Господи. У кого хватает ума оставлять такие вещи на милость удачи?
— Думаю, да. И даже кое-что выиграла для тебя. — В общей сложности четыреста восемьдесят фунтов. Из них три сотни лежали у него в кармане.
— Отлично. — Он сложил пальцы и вытянул перед собой руку. — Господа могут говорить что угодно. Я знаю твои достоинства.
«А теперь это знают и они. Ты сам об этом позаботился». Удивительно, что после выпавших на ее долю надменных замечаний ее корсет до сих пор зашнурован. Отпор в ответ на едкое замечание: «А почему ты обращаешься ко мне? Что я могу сказать человеку, который сплитует пару пятерок? Успокойся. Спи. Уходи. Возвращайся, когда у тебя снова будет эрекция».
Сон все же одолел его. Лидия четыре минуты слушала его ровное дыхание, а потом выскользнула из кровати. Она взяла со стула халат, надела его и тихо — так же бесшумно, как тот тип в библиотеке, — на цыпочках пошла к свече, которую Эдвард так и не потушил. Она взяла ее и, прикрывая пламя свободной рукой, прошла в гардеробную и закрыла за собой дверь.
У окна стоял стул и стол. На спинке стула висела шаль, которая не раз согревала ее в такие же, как эта, холодные ночи. В одном из ящиков, куда она уже успела переложить из корсета сто восемьдесят фунтов, лежало четыре колоды игральных карт без джокеров. Она достала две и поставила на стол свечу.
От него могут быть проблемы — от того типа. Зря, наверное, она обчистила его. Судя по манерам, он не из тех, кто проигрывает легко, и вполне может оказаться умнее, чем выглядит. Хотя с мужчинами редко так бывает.