В сетях страсти
Шрифт:
Амалия с каменным выражением лица уселась на диван и приказала мне занять положение задом вверх, лежа у нее на коленях.
Фак! Это даже унизительнее, чем стоять раком. Но я не осмелился сопротивляться и подчинился ее указанию, чувствуя себя нашкодившим пацаном, особенно стыдно было оттого, что страх наказания сжимал сердце.
Господи, что же со мной делает эта женщина? Почему я соглашаюсь на такое обращение? Я лежал, там как шлюха, беззащитный и уязвимый, согласный на все, что она захочет.
Сначала я почувствовал лишь легкое прикосновение
Когда первый удар палкой приземлился поперек моей задницы, я почувствовал, как вселенная сжалась в крошечную точку агонии. Я и не догадывался, что бывает ТАК больно. Абсолютно невыносимо!
Я не мог сдержать крик, который вырвался из груди, когда Амалия продолжала наказывать меня, словно наслаждаясь каждым моим вскриком и стоном. Ее уверенные удары создавали ощущение, будто моя кожа вспыхивала огнем на каждом касании палки. По-хорошему бы вскочить, оголить ей задницу и отшлепать её саму так, чтобы сучка визжала и молилась о пощаде. Но я безмолвно лежал на коленях этой женщины, униженный и избитый, словно виноватая собака, не в силах сопротивляться её авторитету.
Каждый удар палки был как удар молнии, пронзающий меня с головы до ног. Я чувствовал, как кожа на моей заднице горит под натиском трости, оставляя острые ощущения боли и полосы.
Вдобавок Амалия сделала несколько фотографий моей поротой задницы, каждый снимок запечатлевал мою боль и стыд. Я чувствовал, что каждый удар унижал меня еще сильнее, заставляя испытывать стыд и бессилие перед ней.
Когда наконец я почувствовал последний удар, я был измучен и обессилен, а кожа пылала от боли, как никогда прежде.
Когда наказание закончилось, я сполз с коленей Амалии и остался лежать на диване, стиснув зубы от боли и унижения. Амалия потрепала меня по волосам и заглянула в лицо. Она выглядела довольной, похоже, ей было совсем не жаль меня. Для нее это была всего лишь игра.
— Это было необходимо, Максим, — сказала она, наклоняясь, чтобы прикоснуться к моей обожженной коже на заднице. — Теперь ты не забудешь о правилах моей усадьбы.
После порки, когда я лежал измученный на ее диване, Амалия смотрела на меня с выражением равнодушия, словно я был просто игрушкой, с которой она уже наигралась. Мои глаза были наполнены болью и беспомощностью, но она лишь усмехнулась.
— Максим, ты свободен на сегодня, можешь идти к себе, — сказала она, словно отпуская меня обратно в мир, где я был просто Максимом, а не ее подчиненным.
Эти слова разрывали мое сердце. Я ожидал хоть какой-то награды, какого-то признания за все, что я вытерпел, за всю боль, которую я перенес. Но вместо этого я получил лишь откровенное равнодушие.
Кое-как
— А ключ? — я потрогал клетку, которая прочно сидела на моем члене.
Амалия взглянула на меня с исследовательским интересом.
— Ключ? — переспросила она холодным тоном. — Зачем тебе ключ?
Я досадливо опустил глаза, осознавая, что мне требуется разрешение даже для того, чтобы освободить свои яйца.
— Я… — начал я, но слова застряли в горле. Что мне сказать? Что ответить? Все, что я хотел, это освободиться от этого унижающего ощущения.
Но Амалия прервала мои раздумья, приблизившись ко мне.
— Ты забыл, кому здесь принадлежат ключи, Максим, — сказала она, ее голос был тих и насмешлив. — Ты мой, и мне решать, когда тебе позволено быть свободным, а когда нет.
Она подняла руку, чтобы погладить мою щеку, и я мгновенно поддался ее на этот жест ласки, чувствуя, как сила ее влияния обрушивается на меня с новой силой.
— Нет, милый, — продолжила рассуждать вслух Амалия, — сегодня ключ останется у меня. Ведь так интереснее, не правда ли?
Так интереснее! Она еще и издевается. Как можно быть такой сукой!
Мне хотелось рычать от негодования, но я сдержался, сжав зубы. Сглотнул комок, подавляя чувство обиды, и наспех натянул на себя одежду. Ноги сами понесли меня в сторону выхода, но внутри меня была лишь пустота и разочарование, словно я шагал по обломкам своих иллюзий. Я молча прошел мимо нее, не обращая внимания на усмешку, и покинул комнату. В этот момент я чувствовал, что, может быть, все было зря…
Оказавшись за дверью, я глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Но чувство обиды и разочарования все еще пылало внутри меня. Я шел по коридору в полной тишине и отчетливо слышал, как мое сердце бешено колотилось, словно барабан туземца. Меня редко штормило, но Амалия виртуозно умела манипулировать эмоциями. Во время всей это сессии волны невероятного возбуждения и горького разочарования нещадно сменяли друг друга. Все это было странно и дико: одновременно испытывать волнение и возбуждение от игры, а также чувство разочарования и уязвимости.
Это все очень пикантно, но, попробовав, я понял, что меня это категорически не устраивает. Я не хочу быть игрушкой в руках Амалии. Я хочу быть для нее чем-то большим, чем просто объектом контроля. Хочу, чтобы между нами было что-то настоящее… Чтобы мои чувства и желания имели значение, а наши отношения были человеческими, а не ограничивались только ролевой игрой.
Я решил, что выскажу Амалии, все, что об этом думаю, признаюсь в своих чувствах и будь, что будет. Волнение плескалось в груди, делая дыхание тяжелым и неровным. Я больше не мог терпеть ее игры, где я был всего лишь марионеткой. Сердце кричало о том, что я больше не могу быть просто игрушкой в руках этой женщины. Я хотел стать ее мужчиной, тем, кто значим для нее не только в постели, но и за ее пределами.