В шкафу скелет и крылья
Шрифт:
Дуся пошла в офис строительной фирмы Котовых, рыть землю по следам секретарши Канипаловой. У такой хваткой красотки, как Эмма, наверняка найдется парочка-другая подколодных подружек, способных вволю поболтать об убиенной - с «сочувствием», без протокола.
И прежде чем стучаться лбом в пуленепробиваемое стекло отдела регистрации посетителей, благоразумно позвонила Леонидову.
– Станислав Натанович, не могли бы вы принять меня в офисе и представить сотрудникам? Я хотела бы...
Объяснять чего бы она хотела и почему заявится, Дусе не пришлось. «Какой-то там директор» был сама любезность
– Делайте все, что считаете нужным.
– Огорошенный последними событиями Леонидов был слегка испуган.
– Не могу просить вас держать меня в курсе дела, понимаю - тайна следствия, но...
– Станислав скривился: - У нас такой коллапс назревает... Юленька отошла от дел, Коли нет... Господи, мне даже не верится, что это все когда-то кончится!
Леонидов взмахнул рукой, поправил немного сбившийся галстук.
– Станислав, - в первые минуты встречи директор попросил Евдокию оставить отчества, - разрешите мне начать с вопроса вам?
Леонидов с готовностью кивнул.
– Вы не могли бы мне сказать, на каком этапе находились переговоры об объединении с фирмой Рощина?
– Николай попросил Бориса сделать аудит, - кривя лицо, как будто собирается заплакать, бодро отрапортовал директор.
– Аудит должна была делать фирма Закревской... Но окончательного решения не принял еще ни Борис, ни Николай - так что разговоры, разговоры...
– Но разговор ведь шел об аудите? А это уже продвижение к консенсусу?
Леонидов пожал плечами:
– Ядвиге принадлежит солидная часть фирмы Рощиных, без ее согласия на объединение все могло так и остаться на уровне болтовни.
– Сам Стас был разведен много лет назад и оставался в твердом убеждении, что жены и бизнес должны пастись на разных лужках.
Дуся и директор еще немного поболтали о семье и «банде», прошлись по некоторым деталям субботней реконструкции.
– Вы не могли бы мне сказать, с кем более всех здесь дружила Эмма?
– в итоге спросила Евдокия.
– Секретарши не моя епархия, - смущенно скуксился Стас.
– Но, Анечка, мой референт, введет вас в курс.
– Нажал на кнопочку селектора, пригласил Анюту в кабинет и повелел той быть поводырем для молоденькой сыщицы.
Профессионалы сыска уже прошлись по всем школьным, университетским, дворовым и рабочим подружкам убиенной Эммы. Евдокия, думая о том, что в связи с убийством шефа и секретарши «собака закопала косточку» в непосредственной близости от рабочего стола Эммы Канипаловой, отправилась туда - к уютному предбаннику в стиле хайтек, к двум кадкам с сочным фикусом и пальмой - и даже посидела в кресле Эммы, любуясь видом на начальственную дверь.
Подумала немного.
Анюта «какого-то директора» не сказать чтоб оказалась сыщице полезной. На девушек, услышавших о двух убийствах, вообще немота нападает, и эта тоже не явилась
Землероева же невозмутимо поглядела на пышный букет с печальной лентой возле фотографии жизнерадостной усопшей; потрогала бумажки на столе, покрутилась вместе с креслом и, решив, что произвела уже достаточное впечатление, поставила локти на столешницу. Положила подбородок на ладони чашечкой и, задирая его чуть выше, чем требовалось для внятной речи, произнесла:
– А скажите-ка мне, Аня, каким человеком была Эмма Канипалова?
Аня, бывшая старше душевно черствой Дуси лет на восемь, гневно хлопнула ресницами:
– Эммочка была отличной девушкой! Хороший работник, заботливый друг, внимательный...
Землероева, в мыслях которой акулы со стальными челюстями слабо монтировались с заботой и дружбой, громко хмыкнула и убрала подбородок с ладоней.
– Ань, ты мне тут насчет любви и дружбы не втирай, а? Я с Эммой немножко познакомилась, такие как она друзей на завтрак кушают.
– Внушительные клееные ресницы хлопнули уже не так отчетливо. В глазах плеснулась поговорка «о мертвых либо хорошо, либо рыба об лед».
– Давай говори, кто тут был самой злейшей подружкой и закадычной сплетницей?
Ресницы некоторое время шлепали в ритме виртуозно исполненного «Полета шмеля», Дусе показалось, даже ветром обдало. (Интересно, у Леонидова изначально вкус на натуральность подгулял или общая мода на искусственную красоту уже позже привилась?) Пошелестев густо подведенными опахалами, Анюта наконец-то привлекла и руки: сделала круговой жест наманикюренной когтистой лапкой, подразумевающий - да все.
– С кого начнем?
– Пожалуй, с Насти, - вздохнула референт, слегка нахмурив гладкий лобик.
Анастасия Лыжина слишком часто посещала солярии, но в остальном была девушкой разумной и, на Дусино везение, изрядно словоохотливой. Прозрачная розовая помада (насколько возможно) хорошо сочеталась с щеками цвета тертого кирпича, белокурые волосики лежали ровно, подкаченные в тренажерных залах плечики то и дело недоуменно поднимались:
– Ума не приложу, кто Эмку грохнул. Она своих мужиков особенно не светила.
– Тут Настя вроде бы пожаловалась.
– Семей, - за скобками читалось «пока», - не разбивала. Чего она с Котовыми не поделила...
– плечи ушли вверх почти до уровня ушей, - не понимаю.
– А с чего ты взяла, что Эмма с работодателями чего-то не поделила?
– уцепилась за оговорку Евдокия.
– Так это...
– вильнула взглядом закадычная подружка секретарши, - ее же там убили... Все знают, что в дом к шефам просто так не пробраться и чужих на поминках не было.
Резонный вывод, мысленно согласилась Дуся, народ, как говорит капитан Ханькин, шурупит, причем в правильном направлении.
– Эмма что-нибудь рассказывала о том, как ей живется рядом с начальством?