В Шторме
Шрифт:
Люк сдерживал себя – но на лице вырисовывалось опровержение.
Невзирая на это, Палпатин продолжал давить, говоря убеждающим, не принимающим никаких возражений голосом - начиная связывать Скайуокера с собой:
– Да. Мы принадлежим к одной линии. Я понимаю тебя, как никто больше. Никто. Я понимаю, сколько требует от тебя каждая секунда, чтобы сдерживать свою силу, которую ты наконец начал высвобождать; я понимаю, чего это уже стоило тебе - а ты знаешь, что требования будут только расти.
– Мы ничем не похожи, - неистово прошипел Люк.
–
– Тогда, почему ты жив, джедай? Почему ты не мертв, как очень многие до тебя? Почему я потратил столько сил, чтобы находиться здесь сейчас, произнося эти слова? Если бы ты был любым другим джедаем, уверяю, я бы убил тебя к этому времени… но я вижу то, что ты намеренно отказываешься признать. Я вижу то, кем ты являешься…
Он позволил фразе зависнуть в воздухе на несколько секунд, не спуская глаз со своего джедая и держа того в тревожном ожидании…
– Тьма всегда признает свое.
Он видел реакцию мальчишки – как расширились его глаза – и знал, что выиграл этот удар.
– Я - не мой отец, - справился наконец Люк почти сорванным от эмоций голосом.
– Ты уверен?
– Абсолютно, - железно отрезал мальчишка, практически перебивая ситха; но в Силе Палпатин ощущал его колебание, вспышку сомнений, которые там не так легко было скрыть.
И чтобы дать Скайуокеру время для размышлений, он долго хранил молчание - в притворной задумчивости хмуро смотря на джедая, который в ответ сверлил его пронизывающим взглядом, очень смело и уверенно… внешне.
– Ты действительно ненавидишь его?
– в итоге спросил ситх.
– Или ты ненавидишь то, что знаешь, кем он заставит тебя стать?
– Он не заставит меня стать кем-либо.
– Но осознание того, что ты…
– Я представляю собой сущность моей жизни. Вейдер не участвует в ней.
– О, нет. Он участвует. Либо своим присутствием, либо своим отсутствием.
– Не так сильно, как вы полагаете, - защищался Люк.
– Но намного сильнее, чем думаешь ты, - Палпатин снова выдержал паузу.
– Ты веришь в судьбу, джедай?
– Нет, - твердо сказал Люк.
– И все же ты признаешь знание будущего – у тебя самого есть способность видеть его.
– Будущее не определено, - ответил Люк.
– Оно постоянно меняется согласно действиям настоящего. Я вижу это.
– Некоторые события подвижны, - признал Палпатин.
– Но некоторые зафиксированы. Неизбежны.
– Ничто не неизбежно.
– Это то, чему ты веришь - или на что надеешься?
– Это то, чему меня учили.
– И конечно же ты веришь всему, чему тебя учили, - высмеял Палпатин.
– А здесь ты ничему не научился?
– Многому, - многозначительно ответил Люк.
Палпатин только улыбнулся, качая головой в явном развлечении:
– Ты настолько непреклонен. Я могу научить тебя намного большему, чем когда-нибудь смог бы Кеноби. Он был глупцом и слепцом – по собственному выбору. И ты был наивен, что слушал его.
Скайуокер сохранял сдержанное выражение, но Палпатин чувствовал, что сказанное оскорбило его, поэтому
– Ты услышал точку зрения одного человека и теперь держишь ее на вооружении. Но твой учитель был одиноким стариком, просидевшим в пустыне два десятилетия - полностью удалившись от дел. Джедаев убивали сотнями, а он не сделал ничего, чтобы помочь им – ни детям, ни юнглингам, ни падаванам, ни мастерам. Ни разу не вернулся, чтобы помочь им в борьбе. Ты уверен, что он вообще говорил, как джедай? Ты принимаешь его слово как абсолют, но ты никогда не сможешь действительно узнать так ли это. В лучшем случае твое обучение было испорчено его ограниченностью, в худшем - все, что он преподавал тебе, было не более чем мелкое сумасбродство дряхлого безумца.
Люк гневно помотал головой, возмущаясь клевете и грязи, выливаемым на Кеноби.
– Он остался, чтобы помочь мне. Чтобы защитить меня.
Палпатин приподнял брови:
– И все же, когда его помощь действительно имела бы значение, он оставил тебя одного.
– Не одного. Мастер Й… - Люк остановился - но было слишком поздно.
От удивления Палпатин встал.
– Мастер Йода?
Сердце Люка пропустило удар, живот скрутило узлом в этом ненамеренном предательстве, мгновенном промахе - и тяжело изученном уроке.
– Мастер Йода, - медленно повторил ситх, уставившись на Люка - как если бы все наконец встало на свои места.
– Вот, кто стал твоим учителем, когда умер Кеноби. Вот, почему твой отец не смог повлиять на тебя.
Палпатин прошел вдоль длинного стола. Люк смотрел прямо перед собой, потрясенный своей ошибкой. Но он заставил себя думать - признать ошибку, оценить урон - у Императора было имя, но не место. И Люк глубоко запер и похоронил его название.
Однако он был разъярен своим промахом, своей слабостью в концентрации, тем, что так легко позволил себе быть раздраженным – в итоге открывая так много Палпатину.
Остановившись рядом, ситх протянул руку к упрямому подбородку мальчишки и повернул его к себе. Смотря прямо в глаза Скайуокера, он наклонился ближе с абсолютно сосредоточенным и смертельно опасным выражением на лице.
– Где он? – низкий голос, пропитанный Тьмой. Люк только тряхнул головой, попытавшись отвернуться - но Палпатин не отпускал его, впившись ногтями в плоть.
– Где? – повторил ситх, однако мальчишка лишь тихо и настороженно смотрел ему в глаза, устанавливая один ментальный щит за другим.
– Ты не сможешь обезопасить его. Ты уже подвел его и сделаешь это снова. Это только…
Он внезапно замолчал, и Люк ощутил…
Как мгновенное изменение в Силе накренило все вокруг, смещая силу тяжести, словно наклонилась ось вселенной, и реальность переместилась вместе с остекленевшими глазами ситха…
Будто очнувшись, Палпатин сфокусировался на Люке, произнося эйфоричным, почти восторженным голосом, снижающимся к ликующему шепоту:
– Однажды ты скажешь мне - добровольно. Ты будешь искать меня в своем рвении предать его. Ты видишь это?