В шутку и всерьез
Шрифт:
Цейтнот – настоящая шахматная чума! Поневоле расстроишься, когда узнаешь, что, подгоняемый поднимающимся флажком, ты согласился на ничью в совершенно выигрышной позиции.
Ничья! – воскликнул Лев Полугаевский в конце своей партии с Леонидом Шамковичем на чемпионате страны в Ленинграде.
– Да, согласен, – остановил часы Шамкович и… сразу увидел, что дает мат противнику не позднее пятого хода.
Обратная картина случилась в партии куйбышевского гроссмейстера против Эдуарда Гуфельда в Тбилиси в 1959 году. Согласившись на ничью, он тотчас заметил, что легко выигрывал.
– Скажите, далеко отсюда река Кура? –
Мы упоминали о невозмутимых шахматистах, сохраняющих выдержку даже в тот момент, когда флажок вот-вот упадет. Но есть шахматисты, которые абсолютно теряются в цейтнотные мгновения.
Мой противник-господин Табак – в одной из партий мельбурнского турнира в 1963 году вдруг стал восклицать:
– Чей ход, чей ход?!
При этом он смотрел на свои тикающие часы.
А в Москве один кандидат в мастера, когда стрелка приблизилась к роковым двум часам, неожиданно закричал на весь зал:
– Судья, каким цветом я играю? Белыми или черными?
Цейтнот обладает поистине магической силой. В судорожную гонку порой вовлекается не только тот, у кого на часах поднимается флажок, но и его противник. Ему-то совсем некуда спешить – есть еще пятьдесят минут, однако нервная обстановка и его выбивает из колеи. И вот он тоже делает ходы блиц.
Нет большей оплошности, чем эта! Чревато скверными последствиями рассуждение о том, что своей быстрой игрой вы не даете неприятелю возможности приготовить ответ. Зачем же ставить партию на острие ножа? Зачем подвергать судьбу сражения риску бешеной скачки? Не лучше ли обдумать хорошенько все варианты и найти самый сильный ход? Есть еще "средний" способ: игра порциями ходов. Рассчитывается длинный вариант, на который тратится много времени, затем все ходы делаются быстро. Можно "работать" в цейтноте и так и этак, лишь одного остерегайтесь – вызываемой неприятелем паники. Учтите, некоторые хитрецы, имея худшую позицию, нарочно залезают в цейтнот: втягивая соперника в молниеносную игру, они тем самым иногда добиваются его ошибки и спасают партию.
Нет слов, трудно оставаться хладнокровным, когда ваш противник крутится на раскаленной сковородке цейтнота. Однажды в Цюрихе в 1953 году я разговорился на эту тему с Василием Смысловым. Речь шла об игре против Решевского. Я жаловался, что невольно попадаю под влияние его неврастенических подпрыгиваний на стуле во время цейтнотов, слежу за лихорадочными взглядами, бросаемыми на часы, и сам начинаю нервничать.
– А ты уходи от стола, – посоветовал Смыслов. – Сделаешь ход и сразу отправляйся в дальний угол сцены. И оставайся там, пока он не ответит. Пусть себе мучается в одиночестве!
С тех пор я следую этому доброму совету, что часто выручает меня.
В цейтнотах волнуются противники, но арбитр обязан оставаться олимпийски спокойным. Никто не должен уподобляться тому малоопытному судье, которому недавно было доверено проводить один из полуфиналов чемпионата страны. Когда два мастера попали в цейтнот и игра пошла в невероятном темпе, этот судья подошел к столику, чтобы следить за соблюдением правил. Спешка была отчаянная. Демонстраторы не успевали показывать ходы, не успевал их записывать и судья. В этой труднейшей ситуации блюститель шахматных законов "сориентировался" по-своему. Оторопевшие от неожиданности мастера услышали его грозное приказание:
–
Да, каких только происшествий не породит цейтнот!
На межзональном турнире в Стокгольме в 1948 году темпераментный аргентинский гроссмейстер Мигуэль Найдорф доставлял противникам много забот в цейтнотах. Совершая ход, он небрежно передвигал фигуру на новое поле и попутно сбивал соседние фигуры. На доске порой создавалась настоящая свалка. Но вот что любопытно: Найдорф при этом никогда не забывал пустить часы противника. И тот был вынужден восстанавливать позицию за счет своих драгоценных минут.
– Я его приучу к порядку, – уверенно сказал нам мудрый Вячеслав Рагозин перед встречей с аргентинцем. Мы с интересом ждали заключительного этапа борьбы в этой партии.
Когда подкрался цейтнот, Найдорф сделал "сильнейший" ход конем, в результате которого повалились сразу несколько фигур. Стоит ли говорить, что часы Найдорфа были остановлены, а стрелка часов Рагозина неумолимо двигалась к флажку.
– Пардон, – тихо и мягко произнес Рагозин, переводя обратно рычажок часов. – Вы случайно зацепили фигурки. Будьте любезны, наведите порядок на доске.
Мгновенье аргентинец смотрел на противника, затем взгляд его упал на быстро бегущую стрелку собственных часов, и он понял: фокус не удался. И принялся лихорадочно восстанавливать разрушенную позицию. Больше уж он никогда не "нервничал" и аккуратно обращался с фигурами.
Передают, что один хитрец, пытаясь извести своего деликатного, но нервного противника, несколько раз делал в цейтноте невозможный ход конем. Один раз поставил его на поле, куда эта фигура не могла ходить.
Противник вежливо отправил коня назад. Подумав с минуту, хитрец повторил свой маневр. Вновь противник вернул коня восвояси. Но провокатор не успокаивался и в третий раз утвердил своего скакуна на недосягаемом квадрате. Тогда нервный джентльмен не выдержал, вспылил и… выбросил назойливого коня за окно. Судьи признали его правоту, присудив победу за находчивость!
Как бы ты быстро ни делал ходы в цейтноте, ты обязан согласно правилам записывать их на специальном турнирном бланке. Правило это больше этическое, за его нарушение не полагается никакого наказания. Однако писать ходы просто необходимо, иначе можно нарваться на крупные неприятности.
Начать с того, что существуют не совсем честные противники, которые умышленно записывают очередной ход в графе для следующего. В цейтноте, взглянув на запись противника, которую тот охотно показывает, ты видишь, что сделано ровно сорок ходов, и позволяешь своему флажку упасть. В этот момент, сотворив на лице невинную гримасу, ловкач "вдруг" замечает: "Я пропустил ход!" А тебе автоматически "рисуют" ноль. И поделом: не бросай записывать ходы, не доверяй неприятелю!
Известны и другие приключения с записью ходов. В партии Копаев – Мазель из первенства ВЦСПС 1938 года в Ленинграде черные попали в жесточайший цейтнот. Успевая совершать передвижения фигур на доске, московский мастер не записывал партии и вскоре совсем потерял счет ходам. Мазель приловчился было заглядывать через стол в запись противника. Это не понравилось Копаеву, вероятно, потому, что позиция у него была плохая. И он решил держать противника в неведении. В борьбе все средства хороши, тем более что правила нарушал Мазель.