В сладостном бреду
Шрифт:
— Пойди и скажи Жасмин, чтобы приготовила мне ванну. — Она попыталась думать. — И посмотри, достаточно ли у червей листьев для путешествия.
Селин кивнула и побежала выполнять распоряжения.
Возможно, у нее еще будет время закончить знамя сегодня ночью. Но нет, ей надо поговорить с Жасмин и Ташей и убедиться, что они не забыли, как ухаживать за деревьями. Селин права. Она пошлет Вэру знамя сразу, как только они устроятся в Дамаске.
Но она хотела его передать лично ему, чтобы увидеть выражение лица Вэра, когда он развернет вышитое
Эта работа для нее значила так же много, как и для него.
Как знамя овладело ею полностью, так же растворилась она в ласках Вэра. Она вдруг обрадовалась состоянию внутренней пустоты. Это делало разлуку с ним не такой болезненной.
Она откинула волосы с лица. Она не должна сейчас думать о Вэре. Иначе это благословенное оцепенение покинет ее. Она просто будет готовиться к путешествию, которое навсегда разлучит ее с ним.
— Боже, что ты с собой сделала? — грубо спросил Вэр, когда она на следующее утро спустилась по ступеням. — У тебя остались только кожа да кости.
— Я не очень похудела. Я работала.
— Это платье просто весит на тебе, а запястья… — Он обежал ее взглядом. — Я не желаю больше ничего слышать об этих глупостях.
— А вы больше ничего и не услышите. В конце концов, я буду в Дамаске, а вы останетесь здесь. И моя жизнь перестанет быть вашей заботой. — Она с усилием улыбнулась. — Так же, как, впрочем, и сейчас.
— Вы моя боль, постоянная боль. Я бы не захотел никакого знамени, если бы знал, что из-за него вы доведете себя до такого состояния.
— Это я хотела создать для вас знамя. И я вышила его для вас. — Она не могла отвести от него глаз. Вооруженный, в доспехах, он был прекрасен. Его ярко-голубые глаза сияли в свете свечей. Это тот же воин, которого она встретила в ту ночь в пустыне, когда восприняла его как грубое животное. Как же ошиблась она и как ей больно расставаться с ним.
— Селин сказала, вы спали достаточно много. — Он стоял, не отрывая от ее лица взгляда. — А вы… все в порядке? Я не…
— У меня все хорошо, — прервала она его, желая лишь, чтобы эта пытка смотреть друг на друга, испытывать страстное влечение и не сметь прикоснуться, скорее закончилась. — Я не беременна.
— Это хорошо. — Его лицо ничего не выражало в этот момент, но она слишком хорошо его знала, чтобы увидеть и понять его страдания. — Так безопаснее для вас.
А он потерял свою единственную надежду, что какая-то его частичка будет продолжать жить в его ребенке. Оцепенение, владевшее ею, таяло, пока она смотрела на него. Как бы ей хотелось в эту минуту протянуть к нему руки, обнять его, успокоить. Боже мой, неужели она всегда будет чувствовать к нему эту мучительную нежность. Как бы она хотела, чтобы между ними осталась только страсть, со своей мимолетностью, она легко отпускает, а вот нежность…
— О чем вы думаете? — внезапно спросил он.
Она проглотила комок, застрявший в горле.
— Я хотела бы пожелать вам всего самого лучшего. Вы были
— В самом деле? — Он мрачно улыбнулся. — Видит Бог, вас легко ублажить. Я воспользовался вашим телом, исковеркал вашу жизнь, а сейчас еще собираюсь… — Он оборвал себя. — Пойдемте. Ваша сестра ожидает вас во дворе вместе с Кадаром. Если это можно так назвать. Она бегает, отдает приказания и все пытается устроить по своему вкусу. Можно подумать, что она не ребенок, а взрослая женщина.
Tea пошла следом, благодарная за то, что самый мучительный момент уже позади.
— Ей никогда не позволяли быть ребенком. — Она обогнала его и сбежала вниз по ступеням. Двор ярко освещали горящие факелы, их держали в руках солдаты Вэра. Лошади беспокойно перебирали ногами, и за колонной Tea увидела фургон.
Жасмин стояла на ступенях и, заметив Tea, повернулась к ней.
— Я пришла попрощаться и пожелать вам счастливого пути.
— Спасибо. — Она боролась с искушением обнять Жасмин, но боялась оскорбить ее чувство собственного достоинства. — Вы помните, чему я научила вас? Вам следует все время практиковаться в этом.
— Я же сказала, что буду это делать. — Она помолчала. — Вы не забудете о нас?
Tea покачала головой.
— Я пошлю за вами сразу, как только смогу. — Она поколебалась. — Последнее время мне не пришлось поговорить с вами. Лорд Вэр… Я думала, вы, должно быть, возмущены, что…
Жасмин прервала ее резким жестом.
— Не говорите глупостей. Это не мое дело, что вы захотели разделить ложе с лордом Вэром, раз вы предложили Таше лучший путь в этой жизни. Вы только женщина в этом мире мужчин, и если вы решили стать его наложницей, то я не виню вас за это. Вы соблюдали свои интересы.
Ей следовало бы знать, что Жасмин рассматривает подобные связи только как способ достичь своей цели, с грустью подумала Tea. Весь ее жизненный опыт не позволял ей иного толкования. Что ж, возможно, она права. Они оба что-то пытались получить друг от друга. Вэр пришел к ней потому, что ему был нужен ребенок. Она легла в его постель потому, что хотела, чтобы он был в безопасности и остался в замке. Почти такой же холодный, трезвый расчет, как и у Жасмин и Таши, когда они заключали свои сделки на улице.
Трезвый расчет? Нет, в том, как их потянуло друг к другу, преобладала страсть. Их отношения подобны неподвластной человеку стихии, буре, мгновенно сметающей все на своем пути. Неважно, как это начиналось, вскоре изменилось все. Но Жасмин не смогла бы понять, что их на самом деле связывало.
— Я рада, что вы понимаете.
— Конечно. Теперь лорд Вэр везет вас в Дамаск и дарит много прекрасного шелка. Это хорошо для всех нас. — Жасмин взмахом руки отбросила эту тему. — И теперь вам надо много работать, но не так, как вы это делали в последние три недели. Это никуда не годится. Вы должны беречь себя, вам болеть нельзя. Мы можем подождать… еще немного. — Она повернулась. — Но не слишком долго.