В сладостном плену
Шрифт:
Торгун подозревал, что Хаакон только дразнит его, однако как мог он пропустить мимо ушей такую страшную угрозу.
— И ты пойдешь на то, чтобы причинить ей вред? — с недоверием спросил он.
— Нет, конечно, нет, если ты будешь заодно со мной.
Торгун не удостоил ответом эти ужасные откровения Хаакона. Он стоял молча, наблюдая за ним, и взор его отчетливо выдавал его намерения.
— На протяжении многих лет, — наконец заговорил он глухим, но бесстрастным голосом, — ты все время пытался опорочить меня. Признаюсь, что я страдал и ненавидел тебя за это, но теперь
И, прежде чем Хаакон успел что-либо ответить, Торгун прошествовал через парадную дверь дома, оставив брата, чтобы тот в одиночестве подумал над тем, что он сказал.
Визит Торгуна сильно обеспокоил короля викингов, в этом не было никаких сомнений. Хотя Хаакон и владел троном, однако его постоянно беспокоило незримое присутствие брата. Ведь более опасен голодный, чем сытый человек, и поэтому Хаакон не раз задавал себе вопрос, не возросла ли угроза со стороны Торгуна с тех пор, как он разорил его.
Хаакон убеждал себя в том, что Торгуй не посмеет причинить ему вреда, поскольку нападение на короля викингов считалось изменой и подлежало наказанию смертью. Даже Торгуй не будет столь необуздан, чтобы совершить такую глупость.
Если бы Бретана была официально помолвлена с Торгуном, то у того были бы основания вызвать обидчика на поединок, в котором (и Хаакон сам знал это) ему вряд ли досталась бы победа. Но ярлы не допустят никакого поединка из-за неосвященного общения.
Теперь надо бы разобраться с этой маленькой саксонкой. Магнус лишь вскользь упомянул о негодующей реакции дочери на предлагаемый союз, однако Хаакон знал, что она решительно против него. Возможно, что она еще борется за то, чтобы соединиться с Торгуном, но Магнус определенно считал ее желания не стоящими внимания.
Если бы дело приняло совсем нежелательный оборот и Бретана настояла бы на своем выборе и отказе Хаакону, то Магнус все равно мог бы выдать ее замуж за кого угодно — даже против ее воли. Что и говорить, такой брак не претит его королевскому достоинству, когда невесту силком волокут к алтарю, но за такое богатство он согласен, чтобы на него навешали всех дохлых кошек. Эта мысль показалась ему весьма привлекательной, а предвидение того, как она сначала бурно сопротивляется, а потом наконец сдается, вызвало на его губах подобие усмешки.
«Да, — думал про себя Хаакон, — это будет во многих отношениях интересный поединок».
Затем Хаакон подумал о своей законной половине. И это воспоминание сразу же омрачило его настроение. Да, сцена обещает быть безобразной. Хотя развод и допускается законом, но ведь Гудрун жена не просто викинга, а королева, и она так легко не сдастся.
Все было бы еще хуже, если бы у них были дети, однако до сих пор Гудрун была бесплодной. Это обстоятельство
Будь у него сын, то трон без всяких потрясений перешел бы его собственному ребенку, его плоти и крови, а не к Торгуну. Хаакону нужен мальчик, наследник, а Гудрун мало что обещает в этом смысле.
А вот Бретана… Пульс Хаакона учащенно забился, как только он представил ее полные груди и глаза цвета аметиста. С каким упоением он исследует каждую линию ее безумно соблазнительного тела своими нетерпеливыми руками. Удовольствие будет казаться еще острее при мысли о том, как с ума сходит Торгуй, представляя, что вот сейчас, в эту самую минуту, Хаакон ласкает ее тело.
— Мой господин?
Это обращение внезапно оборвало похотливые фантазии Хаакона. Перед ним стояла Гудрун, и злые интонации ее голоса свидетельствовали о том, что она обращается к нему уже не первый раз.
— Я не слышал, как ты вошла.
— Нет?! — ответила она спокойно, пристально глядя в глаза мужа. — Ты, кажется, весь ушел в себя.
Хаакон почувствовал, что она каким-то образом уже знает о его намерении избавиться от нее. Но, подобно ребенку, который стремится оттянуть наказание, он понадеялся на то, что можно будет как-нибудь избежать ее расспросов. — Тебе не надо беспокоиться… Он улыбнулся и протянул руку к ее лицу. Гудрун сильно ударила по руке мужа.
— Так ты считаешь, что меня не касаются твои намерения заменить меня другой королевой?
Она прямо-таки выпалила этот вопрос, и каждый мускул ее маленького тела вздрагивал от кипевшей в ней ярости.
Хааконг издал долгий, усталый вздох.
— Так ты говорила с Магнусом?
— Я слышала сплетни на рынке и потом видела, как от тебя выходил покровитель этого самого отродья, — произнесла она на одном дыхании.
Хаакон видел, как Гудрун все больше раскалялась от злости, и попытался как можно быстрее покончить с неприятной перепалкой.
— Мне, право, жаль, что слышал это где-то, но это и неважно, поскольку никак не влияет на мои намерения. Никто лучше тебя не знает, что в этом деле выбор у меня небольшой. Если я не женюсь на этой саксонке, то это сделает Торгуй, и тогда вместе с ним уплывет и все ее серебро. Нельзя допустить, чтобы его положение так укрепилось за этот счет, да, кроме того, мне нужен наследник.
Гудрун была разъярена таким приговором Хаакона по поводу своих женских качеств, но быстро нашлась, каким оружием отразить этот удар.
— Как интересно, что вину за наше бесплодие ты возлагаешь на меня. Будь ты больше мужчиной…
Хаакон сжал кулак и угрожающе поднес его к самому лицу жены, вызывающе смотревшей на него.
— Ну-ну, давай, ударь меня. Это ты можешь, но если ты думаешь, что от меня так легко отделаться, то советую тебе не заблуждаться на этот счет. Да, ты — король, но есть кому постоять и за меня. Многим не понравится, что для своего ложа ты выбрал эту саксонскую шлюху.
— По крайней мере именно она будет мне служить в постели. — Видя, что его слова сделали то, в чем он полагался на кулак, Хаакон опустил руку.