В след за луной
Шрифт:
– Нет.
– Тогда я спокоен, потому что не хочу, чтобы по округе поползли слухи, будто рыцари нашего ордена привозят своих любовниц или мнимых жен в эти стены.
– Он метнул взгляд в сторону Паэна, после чего продолжил свое наблюдение за воротами крепости.
– Мои английские собратья передали мне, что еще совсем недавно во время своих путешествий ты носил поверх доспехов плащ тамплиера.
– Это правда, - признался Паэн.
– У меня были на то веские причины. Я выполнял задание, которое требовало
– Надо полагать, ты уже справился с этим заданием? Паэн улыбнулся:
– Я доставил епископа Юбера Ольтера к месту его переговоров в Испанию и обратно в Кентербери. Он должен был встретиться там с посланцем асассинов <Асассины - члены мусульманской секты, образованной в конце XI в.>, которые обещали нам кое-какую помощь весьма деликатного свойства, чтобы помочь королю Ричарду уже этой зимой выйти на свободу.
Старик зашевелился в своем кресле и обратил вспыхнувшие оживлением глаза на Паэна.
– Ты сам знаешь, что для тебя всегда найдется место в наших рядах, как только ты перестанешь скрывать свое имя и происхождение. Твой род весьма знатен и благороден, хотя ты и лишился наследственных земель.
– Я не могу.
– Твое настоящее имя можно сохранить в тайне и заменить на другое, когда ты вступишь в орден.
– Это не мое призвание.
– У тебя есть способности, и ты умеешь обращаться с оружием. Кроме того, судя по слухам, которые до меня дошли, тебя не слишком интересуют плотские удовольствия, и тебе еще не раз представится случай и возможность утолить свое влечение к женщинам, если в этом возникнет нужда.
Паэн вздохнул:
– Из меня выйдет плохой тамплиер. Я не могу обещать вам полную и безраздельную преданность. Старик выпрямился в высоком кресле.
– А! Ты еще не отказался от честолюбивого намерения вернуть назад земли.
– Надеюсь, мой брат вернется со временем в Рошмарен в качестве его законного хозяина.
– Матье уже вернул тебе свой долг?
– спросил, помолчав, тамплиер.
– Никакого долга не было в помине, - буркнул Паэн.
– Только в его воображении.
– Сарацинские всадники за спиной Матье отнюдь не были игрой воображения. Никто другой не осмелился бы прийти на помощь этому глупцу, кроме тебя.
Паэн нахмурился.
– Почему глупцы должны погибать, в то время как умники преспокойно отсиживаются в тылу, прячась за сундуками с золотом? С тех пор как мы вернулись из Палестины, Матье отплатил мне за все сторицей.
– А эта женщина? Она-то тебе что должна?
Лицо Паэна еще больше помрачнело.
– Она ничего мне не должна, да я и не приму от нее никаких выражений признательности.
– Думаю, ты возьмешь вместо этого саму даму. Я уже заметил, какими глазами ты на нее смотрел. Рано или поздно ты получишь ее признательность вместе с ее золотом.
– Амо закашлялся.
– Уже
Паэн подошел к камину и, поворошив кочергой дрова, подбросил в огонь два больших дубовых полена. Амо вздохнул.
– Благодарю тебя, Паэн. Но сейчас меня донимает не возраст и даже не холод, а шрамы и боль в костях, плохо сросшихся в седле, да еще дизентерия, от которой я так и не избавился после Аскалона.
– Он накрыл своей бледной, ссохшейся клешней руку Паэна.
– Если ты не собираешься стать членом ордена, тогда постарайся забыть о мече и поищи себе место в этом мире. Не трать остаток своей жизни на сражения, Паэн. Остановись, пока твое здоровье не будет окончательно подорвано из-за скверно залатанных ран и незаживших переломов.
– Именно так я и намерен поступить.
– Что ж, тогда попроси свою спутницу найти тебе лучшее применение. Если кто-нибудь и может это сделать, так только она. Ты видел, как она услала молодого Поля с каким-то поручением? Насколько я мог заметить, он даже не попытался ей возразить. Такая женщина, мой друг, не побоится вставить слово, если сочтет это необходимым.
***
Джоанна выторговала у молодого монаха отрез великолепной шерстяной ткани, которую могла носить вместо плаща. Она искренне радовалась своей победе и выглядела вполне довольной, когда Паэн пришел ее проведать в их холодной маленькой келье. Если не считать легкой дрожи в ее голосе, Паэн мог бы подумать, что предстоящая ночь не вызывала в ней ни малейшего беспокойства.
Она медленно, аккуратно расправила плащ и с рассеянным видом обратилась к Паэну:
– Вы обещали рассказать мне о своем прошлом.
– Я буду спать внизу, а комнату оставлю вам, - сказал он.
– Я хочу, чтобы вы узнали об этом прежде, чем я начну свой рассказ.
– Поступайте как вам угодно, - отозвалась она.
– Все равно между нами ничего не было, кроме объятия, и то не без оговорок. С вашей стороны, добавила она.
– Не с моей.
Несмотря на то что Паэн держал в руках горящую головню, чтобы разжечь дрова, сложенные в небольшом камине, он так и не решился переступить порог кельи.
– Напротив, между нами было все, - ответил он, стоя в дверях.
– И есть множество причин, по которым нам никогда больше не следует прикасаться друг к другу.
Задетая его словами, Джоанна уселась на койку - теплый островок чувственности посреди пустой каменной комнаты.
– Вы помните, - начал Паэн, - как дозорные в Рошмарене тут же отступили, едва я выехал на свет костра и принялся бранить их за то, что они на вас напали?
– Я никогда об этом не забуду, - ответила она.