В след за луной

Кук Линда

– В таком случае мы с вами сходимся во взглядах, - последовал невозмутимый ответ.

– Я был бы вам очень признателен, - продолжал Паэн, - если бы вы позволили моей жене остаться в келье и провести весь день в постели, а я тем временем поеду вперед, чтобы найти для нас еще одну лошадь.

– Ваша кобыла мне знакома, - заметила аббатиса.

– Я купил ее у одного крестьянина на побережье.

– Вот как? И вы готовы заплатить крупную сумму серебром за другую такую же?

Паэн невольно отвел глаза от поджатых губ аббатисы. Складывалось впечатление, будто

эта женщина принимала его за грабителя. По-видимому, многие из бывших здесь раньше путешественников, вполне порядочных людей, предпочитали прибегнуть к воровству, чем иметь дело с аббатисой и терпеть ее холодный взгляд.

– Разумеется, - ответил он.
– Я готов дорого заплатить за хорошую лошадь, лишь бы она была смирной и выносливой.

– У меня есть то, что вам нужно, - заявила аббатиса, - но я не расстанусь со своей любимицей даже за все монеты в вашем кошельке.

Если в тот день и могла идти речь о воровстве, то только со стороны этой старой монахини - с таким жаром она принялась торговаться с Паэном.

– У меня здесь достаточно серебра, чтобы купить двух лошадей сразу, возразил он.

– Вам понадобится столько же, и не каким-нибудь жалким серебром, а золотом, чтобы приобрести такую славную и крепкую кобылку, как моя Хротсвита.

Паэн пожал плечами.

– Все, о чем я прошу, - это позволить моей жене подождать меня здесь, пока я не сумею найти вторую лошадь и не приведу ее сюда. Сколько еще монет я должен пожертвовать беднякам в знак признательности за это одолжение?

Аббатиса прижала к себе ящик и протянула Паэну раскрытую ладонь:

– Наступающая зима обещает быть очень суровой, и беднякам нашего прихода понадобятся теплые плащи.

Паэн вспомнил огромные, набитые шерстью мешки, подвешенные к балке на чердаке амбара, хотя время, когда шерсть следовало промыть перед весенним прядением, уже давно миновало.

– Понимаю, - промолвил он.

– Боюсь, мне придется ради помощи бедным продать свою кобылу, продолжала аббатиса.
– Я готова уступить ее вам за пятнадцать денье, но только из симпатии к вашей молодой супруге.

– А сколько лет вашей кобыле?
– вмешалась в разговор Джоанна, которая как раз в этот момент появилась на пороге аббатства, столь же изящная и грациозная, как всегда, благо длинная кольчуга больше не скрывала платья, ниспадавшего складками вдоль бедер, и плаща, прикрывавшего ее прелестную грудь.

– Пять.

Джоанна приподняла брови.

– Я купила ее пять лет назад, - добавила аббатиса.
– Она такая красавица, белая как снег.

– У меня была белая кобыла несколько лет назад, - задумчиво промолвила Джоанна.
– Она тоже казалась очень красивой на вид...

– Леди Кэтрин Бигод ездит только на белых кобылах...

– ..до тех пор, пока не умерла от старости. На ней невозможно было заметить никаких признаков возраста, разве только посмотрев на ее зубы...

– Здесь, на побережье, много песка, а Хротсвита паслась на таком пастбище еще жеребенком. Это оттачивает зубы и делает их ровными, но зато они быстро стираются.

– Если кто-нибудь вообще сумел бы заглянуть ей в рот,

не рискуя потерять при этом палец. Белые кобылы отличаются дурным нравом. Я бы не осмелилась путешествовать на такой кобыле через все графство без хорошей, прочной уздечки и надежно закрепленного седла...

Паэн тихо отошел в сторону, не замеченный обеими женщинами, которые словно стремились превзойти друг друга по части прижимистости и купеческой смекалки. Какая-то монашка с добродушным лицом жестом предложила ему пройти в зал и там подкрепиться миской похлебки и кружкой эля, а также погреть ноги возле ямы с горящим углем. До чего же приятно было ощущать жар пламени и спокойно наслаждаться едой, не бросая поминутно взгляды на дверь из страха перед возможным нападением! Несмотря на то что Англию Ричарда Плантагенета никак нельзя было назвать безопасным местом, у Паэна не было врагов по эту сторону пролива, а что до Джоанны, то ее враги скорее всего остались по ту сторону пролива, в Бретани.

Паэн положил в опустевшую миску деревянную ложку и поставил ее на стол. Да, ему было приятно сознавать, что они вовремя покинули Бретань, и еще приятнее видеть рядом прелестную женщину, которая в эту минуту торговалась вместо него со старой черноглазой аббатисой, чтобы потом проделать вместе с ним весь путь к Уитби. Конечно, он предпочел бы любую адскую пытку отказу от близости с ней, однако все равно не мог отпустить ее от себя, как бы ни было велико искушение совершить подобную глупость.

Паэн допил остаток эля и направился к конюшне, чтобы избавить старую аббатису от неясного упрямства Джоанны.

Глава 18

Когда Паэн снова вышел во двор обители, Джоанна уже сидела верхом на великолепной кобыле с приличной сбруей и дамским седлом - довольно изящной конструкцией с двумя стременами и прочной подставкой, на которую можно было поставить ногу. С передней и задней луки седла свисала серебристо-зеленая бахрома, искрившаяся в лучах солнца, пока грациозная кобылка гарцевала по двору аббатства.

Джоанна осадила миниатюрное животное рядом с Паэном и протянула к нему руки, чтобы он снял ее с седла.

– Во сколько она вам обошлась?
– осведомился Паэн. Джоанна улыбнулась.

– Поставьте меня на землю и поскорее седлайте вашу лошадь. Нам пора в путь.

– Сколько?
– не отступал Паэн.

– Я отдам вам золото, как только мы доберемся до Уитби, - уклонилась она от ответа.

Аббатиса уже направлялась через весь двор в их сторону.

– Мне нужно будет хоть что-нибудь ей дать, - буркнул Паэн.
– Скажите мне, сколько я ей должен.

– Двадцать денье.

Он опустил ее на землю.

– Двадцать?!
– изумился он.

– Она славная кобылка, к тому же такая красивая. Я оставлю ее у себя и буду ездить на ней дважды в год по дороге между фермой и Уитби, чтобы она не застоялась без дела...

– Положим, она и впрямь хороша, но все же не стоит двадцати денье.

– А седло?

– Седло будет привлекать воров, как мед мух, - отозвался Паэн.
– Разве вы не могли купить одну лошадь, без седла? Я найду вам другое, ничуть не хуже...