В след за луной
Шрифт:
Джоанна пустила свою лошадь галопом, и Паэн последовал ее примеру, стараясь от нее не отставать.
– Неужели вас совсем не заботит, - спросила она, - что, если это действительно те самые разбойники, которых мы встретили в харчевне, вам придется столкнуться с двумя противниками сразу?
Он в замешательстве поднял на нее глаза, и Джоанна была вынуждена повторить свой вопрос.
– Нет, - ответил наконец Паэн.
– Если дело дойдет до схватки с теми людьми, которых мы видели спящими возле очага, только какая-нибудь несчастная случайность может помешать мне взять над ними верх.
– Он умолк, однако спустя
– Вы ничего не увидите, Джоанна. Вас рядом не будет.
– Я не настолько труслива, чтобы...
– Вас рядом не будет! А если вы станете мне перечить, я отдам вас тем бродягам, чтобы вы впредь докучали им, а не мне.
По мере того как они ровным галопом продвигались все дальше к северу, Джоанна ни разу не заговорила с ним и не обернулась назад, чтобы бросить взгляд на всадников за их спинами. Она не без некоторого злорадства задала себе вопрос: каким тоном Паэн отдал бы ей те же распоряжения, если бы всего за несколько мгновений до того не признался, что любит ее больше жизни?
***
Паэна гораздо больше беспокоило движение солнца по небу, чем разбойники, устремившиеся за ними в погоню. Каждый раз, когда они останавливались возле одного из ручьев, чтобы напоить лошадей, Паэн бросал хмурый взгляд на солнце, а затем смотрел вперед, словно прикидывая, как низко оно будет стоять над горизонтом, когда они доберутся до очередного водного потока.
Лишь однажды он заговорил с ней, когда заметил впереди на вершине холма к северу от них небольшой круг из камней.
– Это и есть ваша главная примета? Тот самый круг, который виден с вашей фермы?
Взглянув, Джоанна убедилась в том, что стоящие вертикально камни были ниже тех, которые украшали возвышенность над Гандейлом, и не такими покосившимися.
– Нет, - ответила она наконец.
– Это не они. Мы зовем те камни, которые стоят у нас на холме. Клыками Ведьмы, потому что они по форме кривые и продолговатые.
– Предупредите меня, если местность вдруг покажется вам знакомой. Неужели тут совсем никто не живет? Если не считать наших друзей с юга, мы до сих пор не встретили ни единой живой души.
– Пастухи на зиму отводят свои стада в низину, где расположены фермы. Это летнее пастбище, и в такое время года оно обычно пустует.
– Значит, Гандейл тоже лежит в низине, у берега реки? Джоанна покачала головой.
– Нет, он находится на возвышенности, и зимы там довольно суровые. Когда-то там была ферма, до тех пор пока мой дед не стал продавать шерсть и не сделался богатым человеком.
– Теперь Гандейл - всего лишь летняя усадьба, и там сейчас никто не живет.
Паэн посмотрел на юг и изрек ругательство более ужасное, чем любое из тех, которые Джоанна слышала от него до сих пор.
– Они все еще следуют за нами, - произнес он.
– Неужели эти болваны не могли выбрать себе более удобной жертвы? Похоже, им просто не терпится еще до заката расстаться с жизнью.
Джоанне показалось, что фигуры всадников уменьшились в размерах и находились дальше от них, чем в прошлый раз.
– Разве мы не можем их обогнать?
– А завтра снова оказаться с ними лицом к лицу? Нет, уж лучше я разделаюсь с ними прямо сейчас, чтобы этой ночью спать спокойно.
– Он снова выругался и покачал головой.
– Как так вышло, что ваша родина, где ваш дядя умудрился разбогатеть, ни разу
– До своего замужества мне ни разу не приходилось бывать на юге, ответила она.
– По слухам, жители южных графств усваивают ремесло грабителя с молоком матери.
Паэн снова повернулся лицом к северу.
– Тогда давайте поедем быстрее и будем готовы положить конец их домогательствам.
***
Джоанна наблюдала за надвигающимися сумерками с неудобного сиденья на ветке намного выше костра, который Паэн ухитрился разжечь при помощи точильного камня, притупленного железа на рукоятке кинжала и охапки сухой соломы, извлеченной из тюфяка на постоялом дворе и привезенной им в седельной сумке. Всего лишь один блаженный миг ей довелось наслаждаться теплом от костра, сложенного из соломы и валежника, после чего Паэн обернулся к Джоанне и предложил ей выбирать между тремя деревьями, росшими в стороне от их лагеря на опушке небольшой рощицы, тянувшейся вдоль берега реки Эск.
Деревья уже стояли голыми, так как всю листву с них сдуло ветрами, проносившимися по вересковой пустоши. Джоанне не хотелось покидать теплое местечко у костра на берегу реки, и она указала Паэну на то, что, как бы высоко ей ни удалось забраться по раскидистым ветвям, ее все равно будет видно с земли.
– Они не станут смотреть вверх, - заверил ее Паэн.
– Они увидят мои постельные принадлежности вот на этом бревне и вашу седельную сумку поверх груды листьев и решат, что мы оба у них в руках. Как только костер привлечет их внимание, они уже не будут продолжать поиски.
– Он подсадил ее на нижнюю ветку и высвободил прядь волос, зацепившихся за сук.
– Я останусь рядом и сам буду знать, когда они появятся. Не пытайтесь кричать, чтобы меня предостеречь, потому что даже шепот может достигнуть их ушей.
Джоанна поплотнее завернулась в два плаща и отодвинулась как можно дальше от длинного кинжала, который Паэн воткнул в широкую ветку рядом с ней.
– Воспользуйтесь им, если они вас найдут и захотят стащить с дерева, распорядился он.
– А если они выстрелят в меня из лука?
– Я не подпущу их к вам так близко. Но если все же случится немыслимое, сначала сделайте вид, будто сдаетесь, а потом, как только представится возможность, пустите в ход тот самый кинжал, который вы прячете под складками плаща. Только не пытайтесь слезть вниз, держа его в руках, потому что в темноте вы можете на него напороться - На вас нет кольчуги, - заметила Джоанна.
– Если я ее надену, они могут меня услышать. Тишина - лучшая защита в ночи.
Джоанне показалось, что в голосе Паэна присутствовал лихой задор, словно он смотрел на предстоящую схватку как на простое развлечение без каких-либо серьезных последствий. У него имелись все основания чувствовать себя более уверенно, чем Джоанна, - он находился ближе к костру, его присутствие невозможно было обнаружить благодаря темной одежде и листьям, которыми он себя замаскировал, и кроме того, ему не приходилось наблюдать за происходящим со стороны, чувствуя себя бессильным помочь своему спутнику, если грабители вытащат свои мечи и набросятся на него из темноты.