В следующей жизни

Матвеева Ольга Анатольевна

– Да что же такое происходит? – спросил Алеша вслух не известно у кого.

– Ничего особенно, просто вы умерли. – Неожиданно услышал он ответ.

Стамбул. Кафе на берегу Босфора.

Города, как люди – большинство тебе незнакомы, многие оставляют тебя равнодушными, с некоторыми ты дружишь, и лишь в единицы ты влюблен. Этот город я люблю. У меня с ним настоящий роман. Правда, с редкими встречами и долгой разлукой. Когда разлука становится совсем невыносимой, я покупаю билет и лечу на свидание с этим городом. А он плохой парень. Ветреный, непостоянный, вечно влюбленный в кого-то другого. Он меня совсем не ждет. Но когда я, все же, приезжаю, он великодушно делает вид, что

я ему дорога. Лукавый соблазнитель! Он приветствует меня светом своих огней. Я могу даже вообразить, что это фейерверк в мою честь. Он сводит меня с ума своей пестротой. Искушает весельем, чуждым мне. Дурманит запахами еды. Восхищает. Восхищает! Мой прекрасный возлюбленный! Ты никогда не будешь мне верен, но ты никогда не изменишь мне. Иногда мне кажется, что я хочу с тобой жить. То есть жить в тебе. Только смогу ли я любить тебя, когда ты станешь обыденностью? Города похожи на людей. Они тоже могут надоесть, если быть с ними слишком долго. Или слишком хорошо их узнать. Не важно. Сейчас я наслаждаюсь коротким свиданием с городом, который вдохновляет меня жить.

Алина захлопнула компьютер. О чем она пишет? Зачем она это пишет? Для кого она это пишет? Что значит, для кого? У нее тысячи читателей в интернете. Вот для них она и пишет эти короткие рассказики. Путевые заметки. Они достаточно милы. Часто интересны. Людям нравится. Но сама-то она хочет написать что-то другое. Совсем другое. Такое, от чего сердце может сжаться, да так и не разжаться. От чего может перехватить дыхание. Что-то такое, над чем можно лить слезы отчаянья и слезы счастья. И мечтать, мечтать о несбыточном! О том, чего никогда не будет, но хочется, чтобы было. Было!

Алина сидит в уличном кафе на берегу Босфора. Она закутана в плед. На голове – нелепая шапочка. Совсем не жарко в Стамбуле зимой. Она ест курицу. Она пьет пиво. Она оглушена смехом и голосами – в кафе много посетителей. Над чем они смеются? О чем они говорят? Она не понимает. Она не знает. И нужно ли ей это знать? Ей уже кажется странным, что где-то далеко, за морем много-много людей говорят по-русски. Здесь, в этом кафе на берегу Босфора она одна такая – уникальная женщина, которая умеет говорить по-русски. Только вот не с кем. Она будто бы нема сейчас. Будто у нее нет языка. Но ведь он есть. Сейчас он на кончиках ее пальцев. Ей так много хочется сказать. Она притягивает к себе компьютер.

Мне так много хочется сказать тебе. Но я знаю, что тебе это не интересно. Давным-давно не интересно. У тебя давно своя жизнь, отдельная от моей. Мы параллельны. Мы не пересечемся никогда. Я знаю это. Даже если мы будем идти по одной и той же улице в одно и тоже время, и кто-то там наверху подстроит нашу встречу, мы не пересечемся. Ты скажешь: «Привет!». Я скажу: «Привет!». Может быть, ты улыбнешься. Может быть, я улыбнусь. Может, ты скажешь: «Ты изменилась, похорошела» или «ты совсем не изменилась». Но скорее всего, мы оба сделаем вид, что не заметили друг друга. И зачем кому-то там наверху нужно было так стараться, чтобы подстроить эту встречу? Мы сделаем вид, что не заметили друг друга и разойдемся снова по своим параллельным вселенным. Я не знаю, что сложнее, любить безответно самому или, когда тебя любят безответно. Да, что тебе делать с моею любовью, если она тебе не нужна? Это тяжкая ноша. Это ответственность. К счастью, ты о ней не знаешь. Я никогда тебе в этом не признаюсь. Я такая лицемерка! За эти годы я научилась притворяться, что у меня все хорошо. Даже себя почти убедила, что никого не люблю. Никого-никого. И поэтому свободна. Но почему же сейчас я сижу на берегу Босфора и чувствую себя не свободной, а беспредельно одинокой? Но почему же сейчас я сижу на берегу Босфора и вместо того, чтобы наслаждаться едой, пивом, видом пролива и огнями, я думаю о тебе? Пару часов назад мне показалось, что ты умер. Но ты ведь жив?

Он

мертв. Кажется, это был чей-то голос у нее в голове. Алина не то что бы услышала этот голос, она его поняла. Нужно позвонить! Нужно убедиться, что это неправда. Это же не может быть правдой! Он ведь такой молодой! С чего бы ему вдруг умирать? Позвонить? Что сказать? Есть ли у нее право звонить ему? Алина сидит и смотрит на телефон. Это же так просто – взять и позвонить. Почему же она не может решиться? Она заказывает еще бокал пива. Выпивает половину большими глотками. Для храбрости. Решительно берет телефон. Набирает номер, который до сих пор помнит наизусть. Гудки. Алло. Голос женский. Печальный.

– Здравствуйте, можно услышать Алексея?

– Вряд ли это возможно.

– Почему?

– Он умер.

Царствие небесное.

Алеша обернулся. Посреди бескрайнего паркета стоит молодой мужчина. Высокий, загорелый, с длинными темными волосами. В джинсах и простой белой майке. Красивый. Алеша не был ценителем мужской красоты. Но незнакомец вызывающе хорош. Может быть, это ангел? Кто бы мог подумать, что ангелы выглядят именно так.

– Вы кто? – спросил Алеша мужчину.

– Меня зовут Борис. – Незнакомец вежливо улыбнулся и протянул Алеше руку. Алеша пожал протянутую ему руку и отметил, что рука у этого Бориса теплая. Обыкновенная человеческая рука. Разве что кожа слишком мягкая да гладкая для мужика. Может, гей?

– Очень приятно, Алексей.

– Я знаю. Как вам у нас? Нравится?

– У вас это где?

– Живые люди называют это место загробным миром.

– И где же я, в раю или в аду?

– А это только вам решать. – Борис усмехнулся.

Алеша вдруг почувствовал усталость. Представил себе мягкое кожаное кресло. Оно тут же появилось рядом с Алешей. Он сел. Вытянул ноги. Закрыл глаза. Потер лоб. Когда открыл глаза, Борис тоже сидел в кресле и пил красное вино из огромного, пузатого бокала.

– Хотите? – спросил Борис у Алеши и указал глазами на бокал.

– Пожалуй.

– Действуйте!

– Что я должен сделать?

– Вы знаете. Просто вообразить. Смелее.

В руках у Алеши появился бокал, наполненный жидкостью рубинового цвета. Алеша отпил глоток и тут же выплюнул.

– Ну и гадость!

– Да, чтобы сотворить приличное вино, нужны годы тренировок. – Борис рассмеялся. – Давайте лучше я. Какое вино предпочитаете?

– Доверюсь вашему вкусу. – Алеша улыбнулся. – Вы думаете, мне сейчас есть какое-то дело до предпочтений в вине? Я же умер.

– Ничего страшного. Со всеми это случается. – Бокал Алеши опустел и снова наполнился. – Пробуйте.

Алеша послушно отпил вина.

– Да, совсем другое дело. Отличное вино. При жизни я такого не пил. Это, наверное, дорогое вино. А я так и не успел разбогатеть. – Алеша задумался. – Я в самом деле умер? – Борис кивнул. – Почему я должен вам верить? Я же дышу, разговариваю, пью вот. Не похож я на мертвеца! Что там после смерти бывает? Душа покидает тело? Но мое-то тело на месте. – Перед Алешей повисло зеркало в золоченой раме. Он внимательно посмотрел на свое отражение. – Ну, бледен, ну, вид болезненный, ну тощий! Но это мое тело! Живое! Не разлагается! Целенькое! Так с чего вы взяли, что я умер? И кто вы вообще такой?

– Алексей, успокойтесь. Сначала отвечу на второй ваш вопрос. Как я уже сказал, зовут меня Борис. В прошлой своей жизни носил фамилию Арсентьев и был серфером. Главная страсть моей жизни меня и убила. Да, страсти губительны, могу это подтвердить со всей ответственностью. – Борис улыбнулся мечтательно. – Хорошая была волна. Прекрасная! Эта волна – последнее воспоминание о моем земном существовании. Ну, вы поняли, я утонул. А в этой своей жизни я сотрудник министерства адаптации вновь прибывших Небесной канцелярии. Скромный клерк. Я ваш куратор. Буду вас опекать некоторое время. Теперь отвечу на ваш первый вопрос. Я точно знаю, что вы умерли. И могу вам это доказать. Вот, смотрите.