В смертельном круге
Шрифт:
Деке захотелось поговорить. Он заказал бифштексы, яйца, чипсы и горох. Потом он, Хелен и Джеки начали спорить о тонкостях игры в теннис. Я сидел, попивал кофе, стараясь поменьше выделяться. Пассажи пианиста обволакивали мой разум, как теплый клей. Я понимал, что мне надо поскорее пойти к себе. Завтра предстоит участвовать в семи матчевых гонках, а сон в плетеном кресле — это не лучший способ подготовиться к ним. Я отодвинул свое кресло от столика, готовый подняться.
И тут снаружи раздался глухой взрыв. Стекла задребезжали. Голоса гуляющих на секунду затихли. Истошно закричала женщина,
Все гуляющие смотрели в сторону гавани. Поверхность воды была спокойной, и только на мелкой ряби бегали быстрые оранжевые отблески. За рядами причаленных яхт вздымался желтый факел пламени.
Пламя бушевало не там, где стояли эти плавучие дворцы, а на дальних причалах, где теснились лодки поменьше и поскромнее и где не было гуляющих зевак.
Я продрался сквозь толпу и бросился туда, где сверкал столб огня. До него было добрых две сотни ярдов, но я покрыл их менее чем за полминуты, несмотря на то что ноги порядком устали за день.
Но эти полминуты дались мне нелегко, отчасти от того, что было жарко, и главным образом потому, что я догадывался, что сейчас увижу.
И я увидел. Тяжелый гром взрыва раздался над сонной гаванью, и стекла жилых домов вокруг зазвенели. Что-то большое, с огненным хвостом, как у кометы, взлетело вверх и шлепнулось в воду. Топливный бак, подумал я.
Когда я подбежал, огонь ревел, как маленький вулкан, выстреливая искрами и звездочками в глухое темное небо. Жар не давал подойти ближе. Так я стоял и смотрел на все это целых пять секунд. Уже не было тента и кокпит был как огненный кратер. Но название на корме нее еще сохранились: «БУРЕВЕСТНИК». Я заорал:
— Майор Невилл! Миссис Невилл!
Мой голос утонул в реве пламени.
С барабана на пристани я выхватил шланг и крутанул вентиль. Брандспойт забился в моих руках, когда я направил струю воды в огонь, чувствуя, что жар опаляет мне лицо. Я видел, как покрываются пузырями и чернеют медово-янтарные доски обшивки. Уже начала собираться толпа, но люди держались подальше от жаркого пламени.
Кто-то спросил, оставались ли на борту люди. Я не ответил. У входа в гавань завыла сирена. Отовсюду раздавались крики.
Вода из шланга оказала свое действие. С кормы валил пар. Большая часть крыши была вырвана, когда взорвался топливный бак. Я направил струю воды вниз, в самое пламя, туда, где должен был находиться салон. Мне удалось на мгновение сбить пламя, и я увидел то, что раньше было двумя маленькими диванами в салоне. Невиллы обычно спали на этих диванах. Они и сейчас были там, вернее, то, что от них осталось.
Я сунул шланг в руки толстяка, который стоял рядом и вытягивал шею, чтобы лучше видеть. А сам перешел на другую сторону причальной стенки, чувствуя себя совсем разбитым.
Все еще горящую яхту отбуксировали к волнорезу, чтобы огонь не перекинулся на другие суда. Люди с огнетушителями суетились на палубах яхт, стоявших рядом с «Буревестником», сбивая маленькие очаги огня. По молу катила машина «скорой помощи» с включенными сиренами. Толпа бурлила вокруг, как темная сальная вода.
Подошел полисмен и
— Газ, — ответил я.
Он кивнул. Лицо его было темным на фоне неба. В Ла-Манше аварии всегда происходят из-за столкновений. В Средиземном же море причина всех бед — почти всегда газ. Газ тяжелее воздуха, и если кто-нибудь приходит пьяный и засыпает, забыв выключить газ, он собирается в трюме. Когда срабатывает термостат пли кто-нибудь запустит двигатель, словом достаточно одной малой искры, чтобы случилось несчастье. И газ взрывается. Верхняя часть лодки летит в воздух, а если это к тому же и деревянная лодка с диванчиками и красивыми голубыми занавесками, то все пожирается огнем вместе с теми, кто был в лодке.
— Проблема этот газ, — произнес понимающе полицейский.
Я назвал ему свое имя и отель, где остановился. При взрыве газа могли погибнуть люди, но это было достаточно привычным делом на европейских пристанях.
Вот почему у многих яхтсменов на борту есть приборы, которые при помощи гидрокарбоната сигнализируют об утечке газа.
Я сидел, уткнувшись лбом в холодный бетон причальной тумбы, и думал над тем, что произошло в кабине «Буревестника». Сигнальный прибор стоял рядом с часами. Когда этот прибор срабатывал, он мог разбудить и мертвого.
Были и другие предположения. Первое — это то, что прибор не сработал. Второе, что они спали и все-таки не слышали сигнала. Третье — кто-то отключил прибор, включил газ и подождал, когда произойдет взрыв.
Я встал. Руки болели, и я сунул их в карманы. Лоб был обожжен огнем. Компания «Си Хорз Лэнд» убила Дика, чтобы добиться своего. А теперь они убили Невиллов?
Ночной воздух сразу стал более прохладным. Я вспомнил Джима Громилу, сидящего в баре за дальним столиком за кружкой эля. Он умел действовать тихо и был очень исполнителен. И газ уже мог свистеть, выходя из печки Невиллов, когда он сидел здесь в пивной за своей кружкой.
«Он цепко держит людей» — так мне сказала Хелен о Деке. Этот Деке, наверное, проследил, как Невиллы ходили к своему адвокату. Он, возможно, подумал, что Невиллы могут создать проблему для него и их надо убрать.
Но если Невиллов потребовалось устранить, то можно представить, что есть и другие люди, тоже неудобные для Деке.
Такие, как Генри.
Глава 20
Я прошел назад по причальной стенке. Деке и его компания шли из бара Перси.
— А вот и он! — закричал Деке. — Пожарная команда!
Они засмеялись. Но веселое выражение быстро сошло с лица Хелен, и под слоем косметики было видно, как она устала. Она сообщила:
— Деке дает прием.
Кожа под ее правым глазом задрожала, когда она попыталась подмигнуть мне.
— Да, — отозвался Деке. — Для всех яхтсменов. Отметим Кубок Марбеллы. Завтра вечером. Приводите свою команду. Поул приведет свою и мы посмотрим, кто вы такие и что вы можете. А теперь — пока!
Я видел, как они, смеясь, исчезли в толпе. Было уже поздно, я весь измазался в копоти и устал. Дрожа, я вернулся в бар Перси и попытался смыть копоть холодной водой над раковиной в туалете.