В состоянии необходимой обороны
Шрифт:
Больше он не мог объяснять. Не хватало сил. Он понял – бесполезно. Сейчас мальчишка испугается и убежит. Спасибо, если догадается позвать взрослых… А если нет?
– Помоги мне!
Но мальчишка без лишних колебаний подошел и подставил плечо.
– Хватайся, – переходя на «ты», панибратски предложил он Шишкову. – Тьфу ты, кровищи-то сколько из тебя натекло. Как из кабана!
Не обижаясь на «кабана», Шишков навалился на мальчишку всей тяжестью. Парень помог ему подняться. Едва передвигая ногами, Шишков медленно пошел по тропинке.
– А у тебя пистолет есть? –
Шишков почувствовал прилив слабости. От голоса мальчишки у него звенело в ушах.
– Постой, дай отдышаться, – попросил он.
Пока он стоял, прислонившись к дереву, мальчишка осматривал его со всех сторон, как мумию в музее, считая дырки на одежде.
– М-да, классно они в тебя стрельнули, – одобрительно сказал он, ковыряя пальцем дыру на его куртке. – Прямо в сердце метил. Болит?
– Пить хочу, – невпопад ответил Шишков.
– Понятное дело, столько крови потерял. Тебя в руку ранили. И тут еще одна дырка, смотри… Кажись, пуля насквозь прошла. Эх, жалко, уже темно, надо будет завтра пулю поискать. Наверное, там где-то должна валяться. А их сколько рыл было?
– Много.
– А ты чего один? Или тебя братаны помирать оставили?
Шишков сжал зубы, чтобы не послать засранца к такой-то матери.
Пацан, не говоря ни слова, неожиданно расстегнул на Шишкове куртку и полез рукой во внутренний карман.
– А! – радостно завопил он, нащупав там что-то.
Наверное, именно таким тоном Архимед выкрикнул свою знаменитую «Эврику».
– Я думаю!..
Мальчишка вытащил руку из кармана.
– Я думаю, чей-то ты живой?.. А вон оно что!
Он разжал ладонь.
Шишков посмотрел на его ладонь. Он чувствовал себя слишком обессиленным, чтобы бурно проявлять эмоции, и все же его сердце застучало сильнее. На ладони мальчишка держал пробитые серебряные карманные часы – довоенные, отцовские, которые Шишков с осени собирался отнести в починку, да так и не собрался и напрочь забыл, куда их сунул.
Пробив крышку и сломав весь механизм, в часах застряла пуля, предназначенная ему.
– Мощно! – одобрил мальчишка. – Отдашь на память?
Шишкову стало жаль часов, и в то же мгновение самому стало смешно: только что мог сыграть в ящик, а теперь – жилиться из-за часов?!
Ну пускай старые, почти фамильные, наследственные, отцовские… А пацан ему жизнь спасает.
– Держи, – согласился Шишков.
Глаза мальчишки блеснули задорным огнем. Красный от счастья, он засунул подарок поглубже под одежду.
– Спасибо, – сказал он, как вполне нормальный ребенок. – Я их хранить буду, правда.
– Храни.
Стемнело, когда они добрались до дома, обнесенного покосившимся штакетником.
– Ты на меня опирайся, не бойся. Соседи думают, что я пьяного папашу
– У тебя телефон дома есть?
– Есть. Ты посиди тут. Тебе чего сначала, телефон или попить?
– Пить!!!
Мальчишка сгрузил Шишкова на лавку в сенях и исчез за дверью. Появился с ковшом воды, сунул в дрожащие руки раненого и, пока Шишков жадно пил, сбегал за раздолбанным телефонным аппаратом, за которым тянулся длинный шнур.
– Звони!
Шишков вынул из карману бумажку, которую дал ему Юрий Гордеев, и дрожащими руками, не попадая пальцем в отверстия телефонного диска, набрал номер Александра Турецкого.
Эпилог
Вот сижу я в неком бетонном подобии могилы, и мне в принципе не так плохо, как может показаться. Прохладно, конечно, темно, мокро, за плечами короткая, но насыщенная жизнь, впереди полная неизвестность… Что там задумали в отношении меня братки, которым не удалось взорвать машину, покрыто мраком. Но я пока что жив, а это главное. В сущности, что может быть важнее? Значит, не все еще потеряно, значит, есть надежда.
Надежда-то есть, но уж очень она призрачная. Судя по тому, что меня привезли сюда совершенно открыто, планы бандитов угадать не составляло особого труда. Подержат-подержат меня в этом подвальчике, а потом и в расход пустят. Привезли-то меня сюда только потому, что взрыв не удался. Значит, у меня, во-первых, нет никаких шансов выжить и, во-вторых, нет возможности откупиться от бандитов или даже просто потянуть время. Короче говоря, если посмотреть правде в глаза, скорее всего, именно тут, в шикарной усадьбе братьев Трофимовых, и будет поставлена жирная точка в конце жизни Юрия Петровича Гордеева.
Что-что, а трезво оценивать свои шансы я всегда умел. Так, с этим все ясно. Но ведь пока я жив, можно предпринимать какие-то шаги к спасению. Не только «можно», но и «нужно». Просто необходимо!
Я осмотрел помещение, в которое меня запихали бандиты. Маленький погреб, не больше пяти-шести квадратных метров. Потолок низкий, покатый, уходящий вниз. В дальнем углу погреба он почти соединяется с полом. Над дверью тускло горит маломощная лампочка. Короче говоря, обычный деревенский погреб, в котором хранят соленья и варенья.
Однако ясно, что братья Трофимовы зимними заготовками свою жизнь не обременяли. У них множество других дел. Поэтому никаких стеклянных банок в погребе не было. Вообще он был почти пуст. Зато в углу я обнаружил кучу лежалого хлама. Так, осмотром займемся позже, сейчас нужно установить, есть ли у меня шанс как-нибудь совладать с дверью в погреб. Ясно, что это единственный выход. Конечно, можно сделать подкоп, но для этого я должен располагать временем. Месяцев шесть, если учесть то, что бетон, которым был залит пол погреба, мне придется буравить ключом от квартиры – единственным мало-мальски подходящим инструментом, которым я в данный момент располагал. А так как у меня имелись большие сомнения, что бандиты будут так любезны и дадут мне полгода на эксперименты в стиле графа Монте-Кристо, я решил сконцентрировать свое внимание именно на двери.