В старой Африке
Шрифт:
— Здесь это дорогой товар! Его привозят из Танезруфта, там в Амадроре есть соляные копи! — Сайд взял щепотку и лизнул белые крупинки. — Пота не будет и жары тоже. Так делают туареги, а уж они кое-что понимают в жаре и жажде!
А вот — плотники, столяры, искусные резчики по дереву… Целая артель — человек пять. На курчавых головах — белые и черные фески, плечи покрыты синими плащами поверх белых халатов. Гай купил на память тамакаид — центральный столб для шатра с чудесной резьбой, покрытый красной и белой краской. Тут же долбили ступы из камня и вытесывали к ним пестики. Рядом плели циновки и вытачивали миски для туарегской каши. Одну полированную узорчатую миску Гай тоже купил: это — музейные предметы!
Потом отправились посмотреть на гончаров: женщины месили ногами глину, гончар
Четырехугольные хижины, зерибы (загоны для скота), травяные навесы, индивидуальные заслоны от солнца, кожаные шатры у зависимых и палатки из шерстяной материи у свободных… Высокие воины с оружием, величественные старики и старухи, голые дети и подростки, благородные дамы в пестрых юбках и гандурах, с массивными серебряными браслетами на руках и ногах, с перстнями на каждом пальце и огромными серьгами; имгадки в черном, синем, белом, полуголые рабыни и голые рабы… Путники снуют туда и сюда, запас пленок у Гая тает. Сайд пыхтит под грузом покупок.
Вот кожевник с целым штатом помощников. Они натягивали на колышки шкуру антилопы — из нее будут делать желтый щит с крестообразным узором из медных бляшек и цветной кожи — символ социального положения свободного имаджега. Гаю дали меч, и он напрасно пытался разрубить готовый к продаже щит… Этот мастер знает свое дело!
Из бараньей шкуры выделывались цветные кожи — на сандалии, горные и обычные, на яркую бахрому для седел, на сбрую с медными бляшками и многое другое. В восхищении Гай накупил пестрых сумочек для губной помады, краску для бровей и помаду.
Ага, вот и врач! Высокий седовласый старик в черной феске, белом халате и черной тоге, задрапированной на плечах, как у римского патриция, спокойно сидел у порога хижины, ожидая больных. На руках у него серебряные браслеты, ноги обуты в зеленые туфли… Рядом две помощницы. Врач — не туарег, при содействии Сайда с ним легко разговаривать, и Гай быстро знакомится с его нехитрой наукой.
Болезней здесь мало, люди живут до ста лет и более, умирают от старости или их убивают в ссоре. Часто обращаются с зубной болью. Ящик с инструментами для лечения зубов Гай немедленно сфотографировал: многие инструменты похожи на наши — экстракторы, козьи ножки и прочее. Для хирургических операций имелись ножи разной формы, иглы и нитки, перевязочный материал, мази и примочки. Воины и пастухи часто падают с верблюдов, и врачу, в первую очередь, нужно овладеть искусством вправлять вывихнутые руки и ноги. Этот красивый старик практиковал кровопускания, иглоукалывания, массажи, прижигания и клизмы, как очистительные, так и лечебные. Он открыл деревянный ларец и показал мешочки и кувшинчики. Это — аптека. Снадобья доставляют арабы с севера и хаусса с юга. Тут десятка три трав самого разного назначения. В углу, в комнате, аккуратно расставлены баночки с мазями и кувшинчики с притираниями. Врач— универсал, он лечит все наружные и внутренние болезни. А гинекологические? Да, через своих помощниц. На глиняном столике — краска для бровей, щек и губ, пудра и духи. Это парфюмерный отдел. Татуируются ли туареги? Вопрос вызывает смех: они не негры. Но особенное внимание здешний народ обращает на уход за ртом. Врач показал набор палочек в красивом футляре из цветной кожи для чистки зубов. Ни один туарег, будь то мужчина или женщина, не отлучится из дома без такого футляра.
— Сайд, а что думают туареги о белых? Вот меня уже от Туггурта стали называть белым господином, большим господином и начальником, а как бы назвала меня Тэллюа ульд-Акадэи, если бы говорила со мной искренне? Сайд захохотал и хитро подмигнул:
— Для любого туарега и для нее вы — икуфар, то есть дикарь. Они думают, что все европейцы живут где-то неподалеку от Сахары в маленькой и дрянной стране, настолько тесной и голодной, что они вынуждены выползать оттуда, как вши, чтобы кормиться на чужой счет. Туареги говорят: разные бывают
В тени большого навеса работали женщины — шили черно-синие и белые гандуры. Гай уже успел заметить, что здесь работа всегда сопровождается пением или рассказом. На этот раз, однако, они еще издали услышали горячий спор, чей-то сердитый голос и взрывы смеха. Подошли. Женщины прервали работу и окружили двух девушек, которые по очереди декламировали что-то нараспев, а потом сердито спорили под смех слушательниц. Проходившие мимо мужчина и женщина, которые несли на палке тяжелую корзину помидоров, остановились, прислушались и тоже вступили в спор. Мужчина стер пот с лица, шагнул в кружок и негромко запел, а когда кончил, то снова вспыхнул спор. Воин с ворохом верблюжьей сбруи на плече оперся на палку, наклонив голову. Он слушал и тихонько напевал какие-то слова.
— В чем дело, Сайд?
— Чепуха! Поэты! У туарегов стихи и песни складываются на случай. Ну, мимо проходил красивый юноша, или подул свежий ветерок, или по небу проплыло облачко! Понятно? И вот сразу складываются по этому поводу стихи и песня, а чтобы это делать быстро и красиво, у них имеется множество готовых оборотов и подходящих кусочков из песен. Желающие пользуются этими готовыми частями, как кирпичиками, из которых выкладывается здание. Здесь ценится умение комбинировать эти кирпичики, они всем известны, а здание выходит каждый раз новое, у кого похуже, у кого получше. Вот эти люди сейчас спорят, как покрасивее выразить что-то. Видите, здесь все поэты, все знают и любят эту игру и сейчас принимают участие в обсуждении как специалисты. Понятно, мсье? Если одна девушка победит, быть ей скоро замужем.
— Почему?
— Слава сразу пойдет по аррему, женихи очень ценят таких невест — они считаются образованными!
— И молодой человек начнет ухаживать?
— На туарегский манер, мсье, я же вам рассказывал: будет дарить разные вещи, петь ей песни по вечерам, она будет ходить к нему на ахал, потом начнут целоваться вот там, в кустах олеандра, наконец, он переедет в шатер ее семьи.
— Не спрося ее родителей?
— Ясно, это ведь дикари. У нас и у вас родители договариваются о приданом и прочем, деньги в браке — это главное, не правда ли? И уж раз договорятся, так окончательно! А здесь иначе: у туарегов женщина сама выбирает себе мужа. Понравился ростом, храбростью и щедростью, хорошими манерами и щегольством — ну и берет она себе жениха на пробный год.
— Не может быть! Как так?
— Вот так! Живет он в семье родителей жены один год, сдает экзамен. И если понравится им, особенно ее маме, то только тогда делают настоящую свадьбу. Мулла в этом деле роль играет самую маленькую, мечетей здесь не строят. Соберутся на лугу родственники невесты и жениха, наготовят еды, чаю и ждут. Между тем жених оденется в боевое облачение, прискачет от шатра своей матери к шатру матери невесты: там она его ждет одна. Ну, он ее и «похищает»: взвалит на верблюда и везет на лужок, где их ждут обе семьи. Тут разом заиграет музыка, все запоют, затанцуют, потом хорошо поедят и выпьют уйму чая — после этого считается, что пробный год успешно закончен, и молодые могут построить себе свой собственный шатер.
— А если жених не понравился маме невесты? Сайд широко ухмыльнулся: —Выгонит его эта мама в шею, и все! Разговор у мамы с женихом здесь бывает короткий, как у нашего сержанта с солдатом!
Оба засмеялись.
— Постойте, Сайд, а дети?
— Дети здесь — всеобщая радость. Чем больше у вдовы детей, тем скорее она найдет нового мужа, а тем более молодая после пробного брака! Ей это только в честь!
— И новый жених будет заботиться о чужом ребенке?
— У них чужих детей нет, все свои. У туарегов существует пословица: «Нет тяжелого труда для ребенка».