В стране кораллового дерева
Шрифт:
— А у меня возникает вопрос, — вмешался дон Эуфемио, — могут ли они вообще считаться людьми или это какая-то промежуточная ступень?
— Я уверена, что тут вы ошибаетесь, дон Эуфемио, — выпалила Виктория.
Девушка в ужасе вскочила. Промежуточная ступень между человеком и животным? А кем же тогда были Розалия, Розита, Хуанита и другие? Животными? Донья Офелия укоризненно взглянула на нее, но Виктория решила не обращать на это внимания. Дон Эуфемио удивленно и даже с раздражением посмотрел на девушку, словно злился на то, что та высказала свои мысли.
— Простите меня, пожалуйста.
Виктории
Что же теперь делать? Не было никого, с кем бы она могла поговорить, а сейчас беседа помогла бы ей лучше всего. После недолгих раздумий Виктория села за письменный стол, взяла самопишущее перо и выдвинула ящик, в котором хранилась бумага. Она напишет своим родителям. Несколько секунд Виктория растерянно смотрела на небольшую стопку писем, которые получила. Обычно она складывала их в хронологическом порядке, но рождественского письма, которое лежало на самом верху, здесь больше не было.
Возможно, она ошибалась. Кому придет в голову рыться в ее безобидных письмах?
Глава четвертая
— Грязный метис!
Крик Умберто долетел из внутреннего дворика в комнату Виктории и заставил ее содрогнуться. Она тут же проснулась и вскочила с кровати. Что же там произошло? Стояло раннее утро, казалось, не было еще и восьми часов. Обычно Умберто не просыпался раньше обеда, особенно когда в доме гостили друзья и женщины, с которыми он праздновал и пил. Но в то утро он встал с постели раньше Виктории.
— Сукин сын!
Снова послышалась брань. На этот раз последовала тирада из слов, которых Виктория не поняла и которые, очевидно, не предназначались для дамских ушей. Нашарив ногами домашние туфли, она услышала слово «puta».
«Puta» — это нечто такое, чего дамам знать не полагалось. После долгих уговоров Розита объяснила его значение — «проститутка». Виктория решительно направилась к двери, которая вела прямо в сад, и распахнула ее. У нее не было времени на то, чтобы переодеться. Ей нужно было немедленно выяснить, что случилось. Девушку уже давно терзало нехорошее предчувствие.
— Hijo de puta, сукин сын! — снова раздался крик со двора.
Виктория не могла вспомнить, когда Умберто в последний раз так злился. Он был слишком ленив, и его едва ли можно было сподвигнуть на решительный поступок.
Виктория запахнула домашний халат, надетый поверх ночной рубашки, и застегнула его на ходу. Ее волосы были заплетены в тугую косу, спадающую до талии.
Повернув за угол, девушка вышла во двор. Тут ей пришлось сначала осмотреться, потому что она оказалась не единственной, кого привлекли крики. Там стояли батраки, а рядом — служанки и горничные. Посыльный, доставивший сообщение с соседней эстансии, забыв
— Молодая сеньора! — воскликнул один из конюхов.
И тогда Виктория увидела это. Умберто направил пистолет на Педро. Должно быть, тот уже получил удар плетью, потому что на его левой щеке виднелся кровавый рубец.
Виктория почувствовала, как у нее подкашиваются колени. Она едва держалась на ногах. Неужели ее предали? Что знал Умберто о Педро? Девушка глубоко вздохнула и подбежала к мужчинам. Оба обернулись к ней. Умберто растерянно смотрел на нее. На лице Педро не дрогнул ни один мускул.
— Что ты здесь делаешь?! — набросился на нее муж.
— Я… — Виктория заметила, как дрожит ее голос. — Я услышала голоса.
— Как ты выглядишь?
Качая головой, Умберто смерил взглядом жену. Виктория старалась не смотреть больше на Педро. Кроме багрового рубца на щеке, казалось, он ничуть не пострадал.
— Пойди и надень что-нибудь! — бросил ей Умберто и взглянул так, словно Виктория стояла перед ним абсолютно голая.
Но девушка не решалась уходить, не выяснив, что произошло.
— Что случилось?
— Что случилось? Я наказал одного из своих работников, но, думаю, я не должен отчитываться в этом перед тобой, любимая женушка…
Умберто смотрел на Педро с невероятной ненавистью, отчего Викторию сковал страх. Это не был гнев на нерадивого работника — в глазах Умберто читалась необузданная ярость. У Виктории по спине побежали мурашки. Что же между ними произошло, о чем она еще не знала и чего не рассказал ей Педро? Беспокойство охватило ее, когда она поняла, о ком идет речь. Что-то важное ускользнуло от ее понимания. Что-то связывало Умберто и Педро.
— И что же натворил твой лучший работник, Умберто?
Никто не заметил, как из старого хозяйского дома вышел Рикардо Сантос. Седовласый патриарх смерил взглядом сначала невестку, а потом сына. Умберто пытался подыскать нужные слова, и тут отец ему помог:
— Ничего он не сделал, кроме того, что старался быть лучше, чем ты, не так ли?
В голосе дона Рикардо было столько презрения, что даже Виктория втянула голову в плечи. Она ошибалась, если думала, что будет рада увидеть Умберто в такой ситуации. Даже чужим людям было неприятно то, что отец с таким пренебрежением относится к собственному сыну. Ее отец всегда относился к ней с любовью, и эта любовь придавала Виктории уверенность в себе, окрыляла. Его любовь открыла ей дорогу в Новый Свет, и Виктория знала, что он принимает ее такой, какая она есть, что бы ни случилось. Девушка очень по нему скучала.
Умберто скрестил руки на груди. Он выглядел слабым, словно мышцам в его теле не хватало напряжения.
— Кабезас работает слишком медленно. Вчера к тому же он где-то пропадал несколько часов.
— На эстансии всегда хватает работы, и в ее окрестностях она тоже имеется. Тебе бы не мешало это знать. — Дон Рикардо презрительно взглянул на сына. — Но ты прожигаешь время с дружками и шлюхами. Когда ты последний раз вставал на заре? Когда, скажи?
Старый Сантос подошел к сыну и неожиданно с силой ударил его в грудь, так что тот попятился.