В стране легенд
Шрифт:
— Мне рейнского! Мне шампанского! — зашумели студенты. — Вот это фокус! Это вам не голубя из шапки выпустить.
Все вытащили затычки, и каждый начал пить вино какое хотел.
— Вино-то хорошее, да обед дрянной, — посетовал один из студентов.
Мефистофель постучал ножом по столу, и все кружки и кувшины на столе начали плясать, кружиться и подпрыгивать.
Вошёл тёмнолицый слуга на непомерно длинных журавлиных ногах.
— Что прикажете, господин мой?
— Сбегай-ка, Длинноногий, да принеси сюда те самые кушанья, что повара приготовили для епископа Зальцбургского. Помнится мне, я прошлый раз обедал у него с большим удовольствием.
Не прошло
— Первая перемена! — возгласил Длинноногий.
Слуги самого странного вида внесли в погребок серебряные блюда, покрытые крышками.
— Ну и слуги у этих господ! Нечего сказать, красавцы! — удивился кто-то. — Вон у того шесть рук.
— Эге, да у тебя, приятель, троится в глазах. Видно, хмель ударил в голову, — усмехнулся Мефистофель.
— Славно я наелся: и жареного фазана попробовал, и паштета, и форели… Теперь чего бы ещё? — хлопнул себя по лбу один из пирующих. — Эх, поел бы я свежего винограда! Фокусник, покажи ещё раз своё искусство.
— Сказано — исполнено. — Мефистофель произнёс заклятие: — Парлико-парлоке!
Вдруг перед каждым из пирующих выросла из отверстия в стене виноградная лоза с прекрасной, спелой, сочной кистью винограда.
У всех слюнки потекли.
Каждый приставил лезвие своего ножа к черенку ароматной грозди. Вот-вот срежут.
— Постойте, виноград не совсем дозрел! — крикнул Мефистофель. — Подождите немного, а не то оскомину себе набьёте.
И тут студенты как от сна очнулись. Не виноградные гроздья хотят они срезать, а собственные носы… Славно же их обморочил чародей!
— Чтоб тебе провалиться! — пожелал один из студентов Мефистофелю.
— Нашёл чем пугать! — спокойно ответил Мефистофель.
— Фигляр, шут гороховый! Бей обоих!
Кто схватил кочергу, кто полено, кто замахнулся тяжёлым стулом.
— Ого, как расходились! Придётся улепетывать отсюда.
Мефистофель сел верхом на бочку с вином, посадил впереди себя Фауста и гаркнул:
— А ну, толстуха, поворачивайся, пошла, да поживей!
Тяжёлая бочка сорвалась с места, разбрасывая буянов во все стороны, и вылетела за дверь.
Долго ещё шумели студенты… Уж не пригрезилось ли им? Исчезли серебряные блюда, но ведь стол-то продырявлен!
А между тем Фауст ехал на своём вороном коне опечаленный.
— Какая злая и глупая шутка! Ты испортил мне встречу с моей молодостью, демон. Когда-то я тоже учился здесь в Лейпцигском университете и думал, что хоть на час стану вновь весел и беззаботен в тесном студенческом кругу, вспомню старые застольные песни.
— Э, полно, доктор! Нашли о чём горевать! Впереди у вас ещё много радостей. Далась вам эта пьяная ватага, горлодёры эти… Я остановил их единственно из уважения к вам. Хороший был бы сбор винограда! — И Мефистофель засмеялся так, что конь его взвился на дыбы.
Немало ещё городов и деревень посетил доктор Фауст в немецких землях и чужих странах. Он бывал в домах у крестьян и князей, епископов и ремесленников. Всюду за ним следовал Мефистофель то в образе человека, то в образе чёрного лохматого пса.
Много тогда ходило рассказов о докторе Фаусте.
Однажды гостил он в городе Эрфурте.
Там в университете состоялось торжественное присуждение учёных степеней. А потом профессора повели беседу между собой.
— Как прискорбно, что многие прославленные творения древних авторов безвозвратно погибли! — сокрушался один почтенный магистр. [84]
84
Магистр —
— Особенно я жалею, что не все комедии Плавта [85] и Теренция [86] дошли до наших времён, — вздыхал другой.
— А хотели бы вы разыскать утраченные комедии? Сильно желали бы? — спросил Фауст.
— Ничего, кажется, не пожалел бы! Юноши, читая сих римских авторов, хорошо постигают все трудности латинской грамматики…
— Плавт и Теренций глубоко проникли в человеческое сердце, — сказал доктор Фауст. — Правдивы их творения — вот почему они во все времена радуют людей. Я мог бы силою моих чар восстановить древние свитки, истлевшие в земле, погибшие в огне. Люди вновь прочтут утраченные произведения древних поэтов и философов. Хотите ли вы познакомиться с жизнеописанием великого Гомера? [87]
85
Плавт (ок. 254–184 гг. до н. э.) — знаменитый римский комедиограф.
86
Теренций (ок. 185–159 гг. до н. э.) — римский комедиограф, родом из Африки.
87
Гомер — древнегреческий поэт; создал, по преданию, эпические поэмы «Илиада» и «Одиссея».
В конференц-зале стало тихо. Все поглядывали друг на друга.
— Но лишь на несколько часов могу я воскресить погибшие свитки. Созовите студентов, пусть перепишут всё, что успеют…
Профессора побледнели, замялись.
— А вдруг в сочинениях этих найдётся что-либо противное учению церкви? Недаром же их некогда предали огню.
— А если нас обвинят в колдовстве? — воскликнул другой. — Идти на костёр — слуга покорный!
— Я написал диссертацию о том, что Гомер никогда не жил на свете. Что же, диссертация моя ничего не стоит? — сердито спросил третий.
— Вы боитесь? Значит, чудо не свершится, — сказал им доктор Фауст. — Только стойкая воля многих людей могла бы помочь мне в этом трудном деле.
Он встал, начертил пальцем какие-то знаки в воздухе и вышел.
Вдруг в зале раздался крик:
— Господин Бютнер, на вас нет головы!
Почтенный ректор университета схватил себя за голову и воскликнул:
— Моя-то на месте, а вот у вас, достопочтенный Манлиус, на плечах голова осла.
Посмотрели друг на друга присутствующие. У кого ослиная голова, у кого совсем будто бы нет головы. Все в страхе бросились к дверям.
— И-а, и-а! — слышался кругом ослиный рёв.
— Что это? Разве карнавал уже начался? — спрашивали друг друга студенты. Иные без стеснения хохотали. Ну и маски выбрали себе их учёные наставники!
Только через три часа кончилось действие волшебных чар. К тому времени весь город пришёл в смятение. Послали стражников схватить доктора Фауста, но он ускакал на своём вороном коне.
Мефистофель ни на шаг не отставал от доктора Фауста. Он любил дразнить и морочить людей, а при случае и напугать их.