В стране литературных героев

Сарнов Бенедикт Михайлович

Гена, Архип Архипович и Паганель исчезают. Робинзон остается один.

Робинзон: Пропали… Точь-в-точь как тогда… Давно уже я ни с кем не говорил так откровенно. Да и с кем мне теперь откровенничать, если не с призраками…

Гена, Архип Архипович и Паганель вновь на своем "необитаемом острове", около полуразвалившейся хижины Айртона.

А.А.:

Ну как, дорогой Паганель? Что скажете вы об истине, которую Даниэль Дефо выяснил в результате своего эксперимента?

Паганель: Что и говорить, Робинзон кое-что понял за годы своего вынужденного одиночества.

А.А.: Не просто понял кое-что. Он сделал настоящее открытие: увидел, что в том мире, где он живет, все понятия, все ценности перевернуты, поставлены с ног на голову.

Паганель: И все же слово "истина", мне кажется, здесь неуместно.

А.А.: Почему же?

Паганель: Истина – это научный факт. А вы же сами как дважды два доказали мне, что, согласно данным науки, ни один человек не мог бы прожить на необитаемом острове так долго и остаться при этом человеком.

А.А.: Да, это верно. Но Даниэль Дефо поставил свой удивительный эксперимент для того, чтобы выяснить "внутреннюю прочность" не отдельного конкретного человека, а человека вообще. Его интересовала истина о Человеке с большой буквы. Истина, имеющая отношение ко всему человечеству. И он эту истину выяснил: отдельный человек мог сломаться в невыносимо тяжелой схватке с дикой природой. Но человечество эту схватку выдержало. Человечество победило-так же, как победил Робинзон…

Паганель: Кое в чем вы меня убедили. И все же я против того, чтобы сравнивать писателя с ученым.

А.А.: Но почему?

Паганель: Потому что фантазия писателя не подчиняется никаким законам.

А.А.: И в этом вы ошибаетесь. Художественное творчество тоже имеет свои законы, и они так же незыблемы, как законы научного познания.

Паганель: Нет-нет! Тут мы с вами ни за что не сойдемся! Прощайте!

А.А.: Погодите, куда же вы? Разве вы забыли, что мы с вами на острове?

Паганель: Вы правы! Опять проклятая рассеянность!.. Что же мне теперь делать? Неужели я вынужден буду до конца своих дней вести эту ужасную жизнь Робинзона?

А.А.: Успокойтесь, этого не произойдет.

Паганель: Почему вы в этом так уверены?

А.А.: Потому что это противоречит тем самым законам художественного творчества, о которых я говорил. Здесь, в Стране Литературных Героев, каждый получает лишь то, чего он заслуживает!

Паганель: А я?

А.А.: А вы, я полагаю, вполне заслужили право на теплый халат и чашку ароматного горячего шоколада!

Путешествие одиннадцатое. Суд над Томом Сойером

Комната профессора. Архип Архипович извлекает из "телетайпа" какое-то объемистое послание.

А.А.:

Ты знаешь, Гена, а нам опять письмо!

Гена: Небось, снова от Бабы-Яги?

А.А.: О нет, на этот раз оно, напротив, от удивительно благовоспитанного человека…

Гена: Это от кого же?

А.А.: На, прочитай сам.

Гена (читает письмо): "Уважаемые джентльмены! Хочу обратить ваше внимание на мое бедственное положение. Вот уже сколько лет все не нахвалятся моим братом Томом, мол, какой он благородный и добрый, а меня обзывают ябедой, лицемером и пай-мальчиком. А что в этом такого плохого, спрашиваю я вас, джентльмены? Разве это плохо, что и в школе и дома меня всегда ставят в пример? И разве я кому-нибудь доставил столько огорчений, сколько мой брат Том доставил нашей бедной тете Полли? А ведь и она-я-то это знаю – втайне больше любит его, чем меня… Может быть, вы еще не все знаете про Тома. Так вот, знайте. Вчера он у школы целовался с Бекки Тэчер – я сам подглядел. А еще он хочет опять убежать из дому и стать разбойником, и, поверьте мне, он этого добьется. И, несмотря на все это, его считают положительным героем, а меня-отрицательным. Прошу исправить эту неисправность и назначить положительным героем меня. А Тома перевести в отрицательные. С искренним уважением и совершенным почтением ваш покорный слуга Сид Сойер".

Вот кляузник, а?! Да, тут еще приписка: "Забыл сказать. Позавчера Том показал язык учителю воскресной школы Доббинсу. Так что лучше не просто перевести Тома в отрицательные, а вообще выгнать из Страны Литературных Героев…" Архип Архипыч, вы чего молчите? Вы, что ли, не поняли, кто это? Это же Сид, брат самого Тома Сойера!

А.А.: Ну да, он. А что тебя тут удивляет?

Гена: Да нет, то, что он такую кляузу прислал, меня не удивляет. А все-таки-вот подлец какой, а?

А.А.: Так или иначе, а нам с тобой придется прислушаться к его мнению.

Гена (он крайне возмущен): То есть как? Вы, что ли, с ним согласны?

А.А. (сохраняя невозмутимость): Этого я не говорил. Но раз уж Сид обратился к нам с просьбой, мы обязаны ее рассмотреть. Как-никак он тоже житель Страны Литературных Героев. Так что придется устраивать суд.

Гена: Какой еще суд? Над кем?

А.А.: Над Томом Сойером.

Гена (просто задыхается от возмущения): За что?! Что он такого сделал? Да я вам тысячу свидетелей найду – они вам докажут, какой он отличный парень!..

А.А.: Очень хорошо. Приводи. Свидетели нам как раз и понадобятся…

И мы сразу переносимся в зал суда. Он переполнен. Кого тут только нет, но об этом вы узнаете позже. На председательском месте – Архип Архипович. В его руках колокольчик, которым он пытается утихомирить разбушевавшийся зал.