В стране литературных героев
Шрифт:
Саня (вспыхнув, прерывает его): Какой вы, к черту, педагог, Николай Антоныч!
Николай Антонович: Мой юный друг Саня Григорьев, как всегда, горячится…
Саня (запальчиво): Мы никогда не были и не будем друзьями!
Николай Антонович: Нервы, мой друг, нервы… Итак, я решительно протестую против идеализации Тома Сойера. Как человек и как педагог я искренне желаю ему добра,- и именно поэтому я поддерживаю предложение товарища
Чубарьков (он даже растерялся от такой наглости): Вы, гражданин хороший, меня к себе не приписывайте! Я говорил, мальчонка непутевый, но хороший! Наш мальчонка! И надо не выгонять его, а перевоспитывать!
Николай Антонович (подхватывает с жаром): Вот! Вот именно перевоспитывать! Золотые слова, товарищ комиссар! Именно это я и хотел сказать. Изгнать – но для чего? Исключительно с целью перевоспитания? Юный член общества, мечтающий стать разбойником – это, знаете ли, нонсенс!
Страсти накаляются, как верно заметил в прошлый раз бравый солдат Швейк. Вот и эта реплика Николая Антоновича вызвала гнев одного из присутствующих – молодого красивого офицера русской гвардии.
Офицер: Вот как! Вы упрекаете этого мальчика за то лишь, что в своем воображении он уподоблял себя благородному разбойнику – мстителю за оскорбленных и униженных? Но где найдете вы людей, столь прямых и отважных духом, каковы мои собратья, – вольный стрелок Робин Гуд, Шиллеров Карл Моор, знаменитый Ринальдо Ринальдини? Наше оружие всегда служило не презренной наживе, но справедливости!
Д'Артаньян: Клянусь, Портос, мне нравится этот молодой человек! Кто вы, сударь? Судя по вашему темпераменту, вы француз? А может быть, даже гасконец?
Офицер (гордо). Вы ошиблись, – впрочем, как многие, Я не француз Дефорж, я – Дубровский.
Гена: Вот это да! Ну и денек у нас сегодня! А вы и вправду Дубровский?
Дубровский: Да! Я тот несчастный, которого лишили куска хлеба и погнали грабить на большую дорогу. И я хочу знать, что имеет против меня этот господин?
Николай Антонович (испуганно): Я против вас решительно ничего не имею! Вы жили при крепостном праве, и у вас не было другого выхода. Но наших детей мы не можем воспитывать на таком примере. Не скрою, я добивался, чтобы вас изъяли из школьных программ.
Дубровский: Ах вот что! Негодяй Троекуров выгнал меня из отеческого дома, а вы – из программы!.. К барьеру!
В зале с новой силой вспыхивает шум. Вот-вот начнется свалка. Но профессору удается погасить ее неистовым звоном своего колокольчика, и Николай Антонович, трусливо оглядываясь на Дубровского, все-таки продолжает.
Николай
Гена: А что плохого в том, что Том и Гек в разбойников играли? В кого еще им в то время играть было? В космонавтов, что ли?
Николай Антонович: Можно было придумать более педагогичную игру. Помогать старикам, инвалидам. Вместо того чтобы создавать шайку разбойников, организовал бы лучше тимуровскую команду…
Внезапно раздается барабанная дробь. Слышится мальчишеский голос. Это голос Тимура!
Тимур: Гейка! Труби тревогу по форме сигнал номер один общий! Наших обижают!
Тревожно и звонко поет горн. Со всех сторон слышен топот ребячьих ног.
Тимур: Здорово, Том! Гек, здорово! Не бойтесь, мы не дадим вас в обиду!
Том (независимо): А мы и не боимся!
Гек: Чихали мы на это! Ты лучше скажи: кто ты такой?
Тимур: Я – Тимур. А это – моя команда. Знакомьтесь: Женя, Гейка, Коля Колокольчиков… Мы все вас давно знаем!
Гек: Что-то я не помню, когда мы с тобой встречались. Слушай, может, на Миссисипи?
Тимур: Да нет! Вы – то нас не знаете, ведь мы родились позже вас. Но мы вас знаем отлично.
Гек (одобрительно): А ты, видно, свой парень!
Том: Если что, можешь на нас рассчитывать.
Тимур: И вы на нас тоже! Возьми этот горн, Том, и, если кто-нибудь вздумает тебя обидеть, подай сигнал. Гейка! Научи его трубить тревогу!
Вновь звучит горн. Зал молча и даже как-то уважительно слушает это звонкое предостережение всем, кто посмеет обидеть Тома.
Тимур: На, Том, держи!
Том: Давай! Что бы такое мне тебе подарить? Хочешь мраморный шарик? Я его выменял у Бена Роджерса!
Тимур: Спасибо. Ну, пока! Пошли, ребята!
Уходит Тимур со своей командой.
Гена: Ну, все, Архип Архипыч! Теперь-то никто не скажет, что Том отрицательный!
А.А.: Погоди, Геночка. Еще не все. Придется Тому выдержать экзамен…