В стране минувшего
Шрифт:
— Согласен. Ну что же? Мы удлиним наш путь, можем обогнуть на плоту остров. Ведь вы уверены, что земля, на которой мы теперь находимся, остров?
— Несомненно, — сказал Леопольд Мессен.
— И таким образом, мы ускользнем от преследования наших нынешних хозяев. Идя вдоль берега в направлении к северо-востоку, мы доберемся до узенького заливчика, в глубине которого я спрятал свою лодку.
Оба ученые размышляли. Программа Берана казалась им трудно осуществимой, но они невольно поддавались энергии, который был проникнут молодой
— Чем мы будем питаться? — спросил потом Жан Норе.
— В моем мешке сохранилось достаточно консервов на случай нужды. А главное, все время, пока мы будем соприкасаться с лесом, мой карабин в состоянии будет обеспечить нам пропитание.
— А наши коллекции? Неужели мы должны оставить их здесь? — робко проговорил Леопольд Мессен.
— Нет, дорогой профессор, — смеясь, ответил Леон Беран, — не все, конечно, но каждый из вас возьмет столько, сколько в состоянии будет понести. Мадемба будет нагружен в достаточной мере. А я беру на себя мешок с провизией и оружие.
— При таких условиях, дорогой коллега, я думаю, что нам следует сделать попытку к бегству, — заявил Жан Норе.
— Совершенно с вами согласен, — подал свою реплику бельгийский ученый.
— Наше бегство, дорогие друзья, — сказал Леон Беран, в высшей степени довольный согласием ученых, — состоится в ближайшие дни. Мне нужно еще время, чтобы лучше к нему приготовиться. На долю случая мне хочется оставить возможно меньше. И момент надо будет избрать исключительно благоприятный. У вас еще достаточно времени, чтобы пополнить ваши заметки и наблюдения…
Оба ученые вздохнули облегченно после этого снисходительного и успокаивающего заключения.
Глава III
В ПОДЗЕМНОМ МРАКЕ
Замкнувши себя на несколько дней в подземелье, молодой исследователь на следующее утро очень рано вышел на воздух.
— Меча, должно быть, устала меня дожидаться, — подумал он. — Но если прежнее распоряжение не изменено, то я могу и один походить. А если новые правила появились, то меня будут сопровождать два стража; но это меня особенно стеснять не будет. Только бы не отобрали вновь мой карабин.
Он прошел террасой. Никто его не потревожил. Обернувшись, он увидел, что за ним никто не следует. Свободно пропустили его и часовые, стоявшие у входа.
— Браво, — сказал он. — Я пользуюсь теперь полной свободой.
Он стал взбираться на скалу по довольно опасной тропинке, по которой он уже взбирался раньше в компании Мечи, одолел крутизну и добрался до вершины утеса.
Усевшись на порфировой глыбе, он стал осматривать окружающую местность.
Массив простирался на ширину в несколько километров. Противоположная сторона упиралась в совершенно гладкую стену, на вершине которой не было никакой растительности.
А дальше, на довольно большом расстоянии, начинался лес.
Он пошел по возвышенности дальше, до расщелины, которая, разрезая
Оттуда он мог своими глазами проследить течение реки на очень большом пространстве. Она выходила из леса, потом опять загибала туда, пройдя по ущельям скалистой местности. До известного предела он мог следить за ее изворотами и в лесу по той пустоте, какая образовывалась среди богатейшей растительности, но дальше ему уже не было видно, в какую сторону направлялось ее течение.
Потом его взгляд обратился к скалистой равнине у подножия массива.
— Галерея, которую я открыл, должно быть, оканчивается как раз там, внизу, а может быть, даже ведет в лес.
Он пошел обратно, стараясь вычислить, на какое пространство и на какую глубину возвышался порфировый кряж. Но взор Берана не мог этого уловить.
— Так как непосредственный спуск к скалистой равнине абсолютно невозможен — там голая отвесная стена, — то для преследования нас им придется сделать обход. И как бы быстро они ни двигались, но на это уйдет не меньше двух дней — стало быть, для нас два дня выиграны.
И, рассмеявшись, он прибавил:
— Впрочем, чтобы наш след затерялся, я знаю средство, очень простое: пересечь на плоту реку, потом этот плот разбить и идти под покровом леса вдоль противоположного берега.
Довольный своим планом, он дошел до той тропинки, по которой взбирался, и опустился вниз.
Утро только еще кончилось, но жара стояла уже страшная, как и в дни его последних прогулок.
— Хорошо сейчас выкупаться, — подумал он, и эта мысль заставила его вспомнить Мечу.
— Этот примитивный ребенок, кажется, сильно привязался ко мне. Но при той степени развития, в каком находится его мозг, впечатления подобного рода долго не держатся. Мое отсутствие в последние дни, вероятно, направило ее мысли совсем по другому направлению. Я уверен, что в настоящий момент она отдается радостям охоты.
Он вспомнил ее безукоризненную фигуру, живо представил себе красоту ее телодвижений.
— Какое чудеснейшее животное, — подумал он… — Животное… впрочем, нет, это слишком сильно сказано. У ней замечательная понятливость, если принять в расчет, на какой ступени развития она стоит. Но ее бессознательная наивность иногда все же бывает стеснительна.
Несмотря на жару, он шел быстро и скоро достиг пляжа.
Крик удивления вырвался у него.
Меча сидела у бананового дерева, где она обычно любила отдыхать. Она услыхала его шаги и, повернувшись, посмотрела на него большими глазами, в которых отражалась глубокая печаль.
Остановившись на миг, он подошел к ней и спросил ее на местном языке:
— Меча купалась?
Молодая девушка отрицательно покачала головой. Ее обычная улыбка была грустна и не открывала ее жемчужных зубов. Она продолжала смотреть на своего товарища по прогулкам тихим, но крайне меланхолическим взором.