В стране приключений. Выпуск 1

Кристи Агата

Или, может быть, он знал о хрошии под каким-то другим именем? Гринберг повернулся к универсальному справочнику мистера Кику и ввел в него это имя.

Машина проглотила имя, а затем на экране дисплея вспыхнуло: «ИНФОРМАЦИЯ ОТСУТСТВУЕТ».

Гринберг с трудом перевел дыхание при мысли, что информация о хрошии могла как-то исчезнуть… или ее вообще не существует.

Он расширил круг поисков. Универсальный справочник Британского Музея был осведомлен не более, чем компьютер в оффисе Заместителя Секретаря, хотя его хранилище информации занимало огромное здание в другой

части Столицы, и целая армия кибернетиков, семантиков и энциклопедистов, не покладая рук, кормила фактами его ненасытное чрево. Теперь Гринберг мог быть уверен, что, откуда бы хрошии не явились, Федерация о них ничего не знала.

Что само по себе было удивительно.

Поизумлявшись не более секунды, Гринберг продолжил чтение. Он выяснил, что хрошии были рядом, в пределах досягаемости передач — на круговой орбите, в пятидесяти тысячах миль от Земли. Теперь он удивлялся целых две секунды, выяснив, что ничего не слышал об этих пришельцах лишь потому, что доктор Фтаемл настоятельно советовал мистеру Кику воздержаться от посылки патрульного корабля на орбиту и от попытки войти на борт чужеземцев.

Вскоре Гринберга отвлекло возвращение бумаг по делу Луммокса, среди которых было и утвержденное мистером Кику решение. Подумав несколько мгновений, Сергей дополнил резолюцию следующим образом: «Решение утверждаю… но оно не должно быть проведено в жизнь до завершения полного научного исследования данного существа. Местные власти по рекомендации Бюро Ксенологии должны обеспечить приемлемые условия существования данного существа, которые позволят произвести его транспортировку, а также оценку стоимости».

Гринберг удостоверил приписку подписью Кику и отправил бумаги обратно, не без смущения отметив, что ныне распоряжение имеет несколько странный вид… ибо ясно, что ка Луммокса наложил руки какой-то ксенобиолог, чего босс никогда бы не допустил. Тем не менее, на сердце у него полегчало. Все, что он делал до сих пор, было неправильно, но тут он был прав.

Внимание его снова вернулось к хрошии… и снова брови его поползли кверху. Хрошии явились сюда не для того, чтобы установить какие-то отношения с Землей; они висят над планетой, чтобы найти какую-то из своих соотечественниц. Исходя из того, что сообщил доктор Фтаемл, они уверены, что Земля держит ее в плену и намерены требовать ее освобождения.

Гринберг почувствовал себя участником дурной мелодрамы. Эти существа с именем, напоминающим астматический хрип, избрали себе явно не ту планету для таких игр. На Земле негуманоидное существо без паспорта, без досье, находящегося в их Департаменте, без веских и санкционированных причин для посещения Земли столь же беспомощно, как невеста, потерявшая церковь, где она должна венчаться. В свое время его, конечно, обнаружат… что за идиотизм! Ведь оно даже не пройдет карантина.

Чего ради босс не сказал, чтобы они собирали свои пожитки и отправлялись домой.

Кроме того, как они представляют себе приземление? Пешком? Или на крыльях лебедя? Межзвездный корабль не может садиться на Землю; его обслуживают «челноки». Неужели они считают, что их соотечественница пробралась на Землю

на одном из них: «Простите меня, сэр, но я спасаюсь от своего мужа, который вон в той части Галактики. Вы не против, если я залезу под сиденье и таким образом проникну на вашу планету?»

«Бог подаст» — вот что могут ей сказать. На «челноках» терпеть не могут зайцев; Гринберг чувствовал это каждый раз, предъявляя свое дипломатическое удостоверение.

Что-то все время не давало ему покоя… наконец он вспомнил, как босс допытывался: есть ли руки у Луммокса? Он понял, что босс должен был удостовериться, не является ли Луммокс пропавшим хрошии, хотя последние, судя по словам Фтаемла, имеют восемь ног. Гринберг присвистнул. Луммокс не мог ни построить космический корабль, ни управлять им. И у него не было родственников. Естественно, бос не видел Луммокса и не представляет, насколько он страховиден.

И кроме того, Луммокс на Земле уже больше сотни лет. Что-то поздновато для розысков.

Главный вопрос заключался в том, что делать с хрошии, раз уж мы вошли в контакт с ними. Все, что имело отношение к «Вне», было интересным, познавательным и полезным для человечества, как только с ним удавалось познакомиться поближе и проанализировать… а та раса, которая была способна на самостоятельные межзвездные перелеты, без сомнения, относилась к таковым явлениям. Гринберг не сомневался, что босс постарается поводить их за нос, пока не присмотрится, что сулит будущее. Отлично — и Гринбергу остается лишь поддержать его.

Сергей пробежал оставшуюся часть сообщения. Все, что нужно, он почерпнул из краткого резюме; все остальное было цветистыми оборотами Фтаемла.

Мистер Кику объявился над его плечом и сказал:

— Корзина полна, как всегда.

— Привет, босс. Но подумайте, сколько в ней было бы, если бы каждые две секунды я не опустошал ее, не читая бумаг.

Гринберг освободил кресло.

Мистер Кику кивнул:

— Я знаю. Порой я шлепаю «согласен» на всех без разбору.

— Как самочувствие?

— Готов хоть обниматься с ним. И что в этих змеях, что я не могу их выносить?

— Это относится к области духа.

— Доктор Морган знает свое дело. Если у тебя когда-нибудь разойдутся нервы, можешь обратиться к нему.

Гринберг ухмыльнулся:

— Босс, единственное, что меня беспокоит, это бессонница в рабочее время. Никак не могу уснуть за столом.

— Это самый первый симптом. Ты еще вспомнишь о нервах. — Мистер Кику взглянул на часы. — Наш друг с шевелящимися волосами уже давал о себе знать?

— Нет еще. — Гринберг рассказал о карантине на «Ариэле» и о том, что он сделал. Мистер Кику кивнул, что было равнозначно благодарности на плацу у развернутого полкового знамени. Гринберг ощутил прилив теплого счастья и взялся рассказывать как он начал пересматривать решение о Луммоксе; он был самокритичен, но в допустимых пределах.

— Знаете, босс, когда сидишь в этом кресле, у тебя появляется совершенно особый угол зрения.

— Это я понял довольно давно.

— Ага. И пока я тут сидел, все думал об этой истории с посещением.