В стране ваи-ваи
Шрифт:
— Спроси, что произошло, когда на них напали?
— Отряд эмайенов разбил лагерь у больших порогов около страны мавайянов, но поодаль от их деревень. Все в отряде болели, и все они умерли. Эмайены решили, что это мавайяны наслали порчу на их соплеменников, и задумали убить все племя. Потому-то мавайяны и уходят со своих земель к ваи-ваи.
Выходило, что эмайены и фишкалиены, о которых говорилось сначала, одно и то же племя, и что Икаро, представитель враждебного племени, женился на мавайянской девушке и поселился среди своих врагов.
В разговор вмешался Гебриэл, стоявший поблизости:
— А мне кажется, что дело было вот как: Икаро увел мавайянскую девушку. Двое тарумов — Фоимо и его брат Кваквэ — помогли ему, и все они поселились отдельно,
Поди, разберись — какая из этих версий верна и кто же такие в действительности эмайены! В этой стране, где все верят слухам, где путают вчера и прошлый год, где «давно» может оказаться «сегодня», история племени, его мифы и легенды существуют лишь в виде воспоминаний отдельных лиц. Но люди перемещаются, деревни перемещаются, все неопределенно; вполне возможно, что изменились даже имена народов, виденных прежними исследователями, и индейцы сегодня относят себя к другому племени.
Чарли, направлявшийся к лодке — работа над ней уже завершалась, — тоже подошел к нам. В руках он держал маленький сверток из пальмового листа.
— Чарли принес вам подарок, начальник. Ядовитый наконечник для стрелы, он получил его от мавайянов.
Я увидел нечто вроде стилета из бамбука, около пятнадцати сантиметров в длину. Основание наконечника было плоское, тонкое, чтобы вставлять в щель на конце черенка. Тонкий слой тягучего коричневого вещества — кураре — на две трети покрывал наконечник. Одна царапина — и жертва через пять минут умирает…
«Большого упитанного быка, — писал Чарлз Уотертон в 1812 году, в книге «Странствия по Южной Америке», — весом более четырехсот килограммов, привязали к столбу так, что веревка позволяла ему свободно двигаться. Учитывая его размеры, решили применить три стрелы, предназначенные для охоты на диких свиней. Две стрелы пустили в бедра, над коленным суставом, — так, чтобы не задеть жизненно важных точек, третья попала сбоку в ноздрю. Действие яда начало сказываться четыре минуты спустя. Бык уперся, точно опасаясь упасть, и стоял так еще десять минут, потом понюхал землю и сделал попытку двинуться. Ему удалось сделать шаг-другой, затем он пошатнулся и упал на бок. Его глаза, еще несколько минут назад такие ясные и живые, помутнели, и он не опускал век, даже если подносили руку вплотную к глазам. Ноги свело судорогой, голова время от времени непроизвольно вздрагивала. Но он не делал ни малейшей попытки подняться, только тяжело дышал. На губах выступила пена. Конвульсии становились все слабее и слабее, задняя часть тела окоченела, еще минуту-две спустя окоченели также голова и передние ноги. Бык почти не подавал признаков жизни, лишь сердце продолжало биться — слабо и неритмично. Через двадцать пять минут после ранения бык был мертв. Его мясо оказалось отменным на вкус».
Яд этот так устойчив, что после сорокалетнего хранения в доме Уотертона в Англии все еще не потерял своей силы. Немало исследователей пытались открыть способ приготовления кураре, немало экспедиций искали его составные части или самый яд для исследования. Сейчас наукой определены отдельные ингредиенты. Некоторые из них вызывают расслабление мышц, что очень важно при лечении столбняка, а также для хирургии брюшной полости. Самые активные компоненты — так называемые курарины — добывают из плодов некоторых видов чиги-буки (Strychnos), но они ни по своему действию, ни по химическому составу не похожи на стрихнин, получаемый из плодов дерева, относящегося к тому же роду. Попадая в кровь, курарины вызывают паралич нервных центров, влекущих за собой расслабление мышц и смерть, наступающую главным образом от удушья, так как легкие перестают действовать. Проглоченный яд не опасен, поэтому мясо животных, убитых кураре, можно употреблять в пищу. Противоядия от кураре нет, помогает только искусственное дыхание и кислород [49] .
49
По некоторым данным, противоядие есть: препараты прозерин и эзерин. — Прим. ред.
— А еще что-нибудь для продажи у мавайянов есть?
— Нет, они принесли только четыре колчана стрел и продали их Манате и Сэму. А Маната и Сэм не уступят стрелы, потому что ваи-ваи сами яда не делают и он считается большой редкостью.
— Чем же они обычно торгуют?
— Они приносят терки, луки, стрельные злаки, стрелы и красную краску из руку [50] , продают Манате, а он перепродает все это другим ваи-ваи в Британской Гвиане.
За исключением яда, речь шла о вещах, которые ваи-ваи умеют изготовлять сами. И все-таки они готовы приобретать их в обмен на фабричные товары, неизмеримо возрастающие в цене по мере удаления в тропические леса и пользующиеся таким спросом, что их можно встретить даже в самых глухих дебрях.
50
Bixa orellana.
— Почему же они отдают промышленные изделия за предметы, которые могут сделать сами?
Чарли усмехнулся и обратился прямо ко мне на своем ломаном английском языке:
— Дикий индеец не знает про торговлю. Он хочет получить друзей. Отдает даже то, что нужно самому. В обмен получит другое, а может быть, и ничего Неважно! Потом встретятся еще. Каждый индеец делает стрелы. Если я сделаю, тебе не надо делать. Ты делаешь другое.
Ни один экономист не объяснил бы яснее.
Старик Фоимо стоял тут же рядом и внимательно смотрел на меня. Тряхнув волосами, он повернулся к Безилу и быстро заговорил.
— Начальник! — воскликнул Безил. — Это просто замечательно! Фоимо говорит — ему хочется, чтобы вы попали в страну мавайянов. Он пойдет назад и будет вашим проводником. Мы пройдем до реки Ороко'орин и дальше. А когда достигнем реки, пошлем вперед Икаро, чтобы он собрал всех мавайянов и они пришли посмотреть на нас, потому что они ни разу не видели белых людей, хотя много о них слышали.
Фоньюве сорвался с места и побежал по кругу, гудя, словно мотор, потом остановился, напряг свои могучие бицепсы, широко улыбнулся и обрушил на Безила целый поток слов.
— Фоньюве очень рад, начальник, — переводил Безил. — Говорит, что увидит теперь своих родных. Начальник, вы даже не знаете, как нам повезло! Без проводника мы ни за что не нашли бы дороги. И пытаться нечего! А если бы мы даже дошли, мавайяны могли принять нас за врагов. А теперь их предупредят, и все будет в порядке.
Даже сдержанный Безил улыбался.
— В самом деле, замечательно, — но сколько продлится наше путешествие?
— Фоимо говорит — много дней, на лодке и пешком. Зато, когда придем туда, будет весело, будет большой праздник. И знаете, что он обещает показать нам? — саванны! Саванны в лесу! Один участок поменьше, другой побольше и возле самой деревни мавайянов.
Вот это новость! Немногие летчики, летавшие над этой областью, не наблюдали никаких саванн, никаких крупных прогалин в лесу, если не считать Ганнс-Стрип далеко на север отсюда. Даже воздушный ветеран Уильямс не встречал ничего подобного. С точки зрения ботаники изучение такого изолированного участка степи явилось бы одним из важнейших достижений экспедиции.
Строительство лодки подходило к концу: нужно было распарить бревно на огне и развести борты.
— Надо разжечь костер под лодкой, — объяснил Безил, когда мы присоединились к кучке зрителей, — и поворачивать ее на козлах, пока древесина не станет мягкой. Тогда мы разведем борты, так что лодка получится плоская и широкая, и вставим распорки, чтобы сохранилась правильная форма.