В свете луны
Шрифт:
Полная луна отбрасывала мягкий свет на крошечную прямоугольную лужайку, окруженную частоколом, выкрашенным в белый цвет. Она слышала ночные звуки сонного университетского городка – стрекот сверчков, тихое мычание коров и где-то вдалеке приглушенный стук копыт лошади, скачущей по пыльной красной дороге с одиноким всадником в седле. Казалось, все тихо и мирно вокруг. Поэтому трудно было себе представить пушки, артиллерийский огонь и безумные, полные романтики кавалерийские атаки. Но все вокруг только об этом и говорили.
– Я думаю, ты единственный демократ,
– Почему, папа? – спросила Аннабель, как в свое время спрашивала маму.
В ответ отец прочел ей лекцию о разделении союза, правах штатов и таком безобразном явлении, как рабство. Для вящей убедительности даже упомянул Генри Клея и Джона Калхуна. Аннабель слушала, училась, иногда спорила, но рассуждения отца не были ответом на ее вопрос. В свои восемнадцать она еще далеко не все понимала.
Что заставляет мужчину идти навстречу смерти? Почему он считает, что война овеяна романтикой? Отец не мог на это ответить. Сам он думал не так, как остальные мужчины, как думал Карлайл… Аннабель не хотела, чтобы Карлайл погиб на поле битвы.
В ноябре республиканец Авраам Линкольн победил на выборах. А в декабре из состава Союза вышла Южная Каролина. В январе Карлайл вступил в ряды милиции. Еще через месяц он приехал домой – взять новый мундир и навестить отца.
Карлайл важно расхаживал по их маленькому дому. Его распирало от важности, и он нес всякий вздор.
– Мы покончим с федералистами, Энни. Это дело всего нескольких месяцев!
– Вы обучаетесь со стеблями кукурузы, метлами и кремневыми ружьями в руках и хотите покончить с северянами за несколько месяцев? – с недоверием спросила Аннабель.
– Мы верим в то, за что воюем. Любой из моих товарищей одной рукой покончит с тремя федералистами.
– Это будет самая кровопролитная война, какую когда-либо видел мир, – произнес папа. – После нее все изменится.
– Никакой войны не будет, – сказала Аннабель.
– Война будет, воробей, – возразил Карлайл, потрепав сестру по голове, словно она все еще была ребенком.
Она ненавидела брата, когда он называл ее так, и ненавидела улыбку, с которой он говорил о войне.
– Не волнуйся, она быстро закончится, и к следующему Рождеству мы уже будем дома, – сказал Карлайл.
Она знала, что так не будет.
К концу февраля еще шесть штатов последовали примеру Южной Каролины, и образовалось новое государство – Конфедерация одиннадцати южных штатов. Виргиния тоже проголосовала за независимость. Линкольн выехал в Вашингтон, в то время как Джефф Дэвис пытался создать правительство в Монтгомери, штат Алабама.
Жители северных, южных и соседних с ними штатов следили за противостоянием в гавани Чарлстон, где артиллерийские подразделения конфедератов оцепили удерживаемый северянами форт Самтер.
День 4 марта 1861 выдался холодным, серым и ветреным. Такая погода как нельзя кстати соответствовала умонастроению Аннабель. Она боялась, что отныне ее жизнь всегда будет холодной
Аннабель стояла между Бо и Карлайлом, сжимая в руке обшитый кружевом носовой платок, в то время как порывы ветра рвали подол ее черного платья и хлестали им по дрожащим ногам.
Впереди нее возвышался священник, тоже одетый в черное. Позади стояли мужчины и юноши – папины студенты, почти вез одетые в серое. Священник читал что-то в черной книге, но Аннабель не слышала его слов за свистом безумного мартовского ветра. Странно, но вместо двадцать третьего псалма в ее памяти всплыли строки лорда Байрона. Все же она всегда была больше папиной дочкой, чем маминой.
«Да будет свет!» – Господь провозгласил. «Да будет кровь!» – провозгласили люди. И вот в боренье злых страстей и сил Они взывают с ужасом о чуде. [2]
2
Джордж Гордон Байрон. «Дон Жуан», песнь седьмая. – Пер Т Гнедич
Наконец папа был счастлив. Он нашел успокоение рядом с мамой.
– Аннабель?
Что-то в голосе Ройса насторожило девушку. Аннабель вздрогнула, оторвала взгляд от горизонта и посмотрела на мужа.
Он не сводил с нее глаз. Очевидно, она напугала его своей прогулкой по реке, и сердце ее смягчилось. В его взгляде Аннабель уловила страх, хотя свои чувства он научился прятать от всего мира.
Он был темным и притягательным как падший ангел. С одной стороны, ей хотелось бежать от него, спасаясь от тьмы, с другой – вцепиться в него и держать в преддверии грядущей войны.
Девушка отступила на шаг. Рядом с ним прыгал Мейджор, он яростно мотал головой и, сотрясаясь всем телом, разбрызгивал во все стороны брызги зловонной речной воды. Ройс с трудом удержался, чтобы не выругаться.
Аннабель закрыла рот рукой, безуспешно пытаясь подавить рвущийся наружу смех. Ройс достал из кармана платок, вытер лицо, потом промокнул им рукав своей куртки из оленьей кожи.
– Святые небеса, ну и зрелище! – воскликнула девушка, разглядывая Ройса. – Кто бы мог подумать, что такой блестящий джентльмен, как вы, может находить удовольствие в принятии грязевых ванн?
К удивлению Аннабель, на губах Ройса заиграла улыбка – первая искренняя улыбка за все то врежет, что она была с ним знакома. Улыбка смягчила резкость его черт, углубила морщинки в уголках рта, образовала на щеках мальчишеские ямочки.
– Боюсь, тот, кто сказал вам, что ваш муж – джентльмен, бессовестно лгал вам.
– О, я и сама это поняла, сэр. Одна ваша речь чего стоит! Лягушки сгорят от стыда!..
Ройс вновь оглядел Аннабель, ее босые ноги, покрытые толстым слоем грязи, запачканный подол платья. Затем остановил взгляд на ее волосах, в которых застряли комья грязи. Ройс едва сдерживал смех. Аннабель захотелось дать ему хорошую оплеуху.