В свободном падении
Шрифт:
– Значит, найди, где она! – рявкнул я.
Сам позвонил Сименсу. Обрушил на помощника то же задание.
Дама, что ждала в кабинете, наверно, потеряла терпение. Но я никак не мог думать о ней и ее смешных, легко решаемых проблемах. Продолжал мерить шагами приемную, включил зачем-то телевизор…
Местный телеканал показывал криминальные новости.
– Что ж. Вот и оно, – с удовольствием изрек Иннокентий Степанович.
Легко поднялся с кресла, подошел к телевизору,
Адель увидела на экране знакомое лицо: Костик. Возбужденный, радостный – как всегда, когда оказывался в гуще событий. На заднем плане хорошо известное ей здание городской больницы.
– Дмитрий Коростелев, известный в нашем городе бизнесмен, стал жертвой очередного покушения и в настоящий момент находится в отделении реанимации городской больницы. Врачи оценивают его состояние как критическое, – возвестил коллега.
– Нет! – выкрикнула Адель.
Все вдруг поплыло перед глазами, голос Иннокентия Степановича доносился, словно сквозь вату:
– Он умрет, Адель. Ты – ты! – ведь всегда используешь исключительно действенный яд. Есть такие женщины, чье предназначение – убивать мужчин. Тех мужчин, кто связал с ними свою жизнь. Черные вдовы…
Она попыталась встать – но ноги подкосились, и Адель сползла на пол.
– Еще один отличный сюжет для твоего коллеги-журналиста, – жестко улыбнулся Иннокентий Степанович. – Бедная женщина не смогла пережить смерть четвертого своего мужчины. Покончила с собой. Быстро и безболезненно. Тебе действительно никогда не везло в любви.
Алексей Данилов
Отменять назначенные на сегодняшний день встречи мы с Сименсом поручили Эле.
Сами прыгнули в «Мерседес».
– Куда? – деловито взглянул на меня помощник.
По его преданному, почти влюбленному взгляду я понимал: он не сомневается, что высшие силы мне сообщили, куда.
Однако это было не так.
Что ж. Оставалось включить логику и здравый смысл.
– На телевидение местное. Быстро, – приказал я.
Сименс ловко вклинился в негустой поток машин. Руль удерживал левой, правой вытащил из кармана телефон. Вопросительно произнес:
– На телевидении кто нам нужен?
– Костик… Константин. Криминальные новости ведет.
Хороший журналист всегда чует, когда дело опасное и срочное.
Никаких ахов или лишних вопросов. Константин деловито сообщил:
– На работе Адель сегодня не появлялась, где она сейчас, не имею понятия.
– Кто-нибудь может это знать? – быстро спросил я.
Константин задумался лишь на секунду. Отрицательно помотал головой:
– Здесь, на ти-ви, никто.
– У нее вообще есть подруги? Друзья?
– Ну… женщинам Адель не доверяет в принципе, – чуть усмехнулся журналист. –
– Может, она в больнице? – робко предположил Сименс.
Я отрицательно помотал головой. Будь Адель там – я обязательно уловил бы ее горе. Отчаяние. Тоску.
Однако сейчас просканировал совсем другое чувство: ее смертельный страх. Безо всякой надежды на спасение.
– Сколько лет ее сыну? – нахмурился я.
– Э-ээ… года четыре. Или три, – отозвался журналист.
– Он ведь сейчас с вашей мамой?
Костик взглянул удивленно:
– Откуда вы знаете? Впрочем, неважно.
– Я хочу с ним поговорить.
Парень пожал плечами и набрал на мобильнике номер:
– Мам! Пацан там что делает? К телефону его позови.
Передал трубку мне.
– Айо, – услышал я важный мальчишечий голос.
– Игорек, – произнес я мягко. – Я друг твоей мамы. Мне нужно очень срочно ее найти. Ты можешь мне сказать – где она?
Молчит. Сопит. Наконец, важно откликнулся:
– Мама на работе.
– Она тебе сегодня звонила?
Сопит еще громче.
– Да.
– Что сказала?
– Что очень скучает обо мне. И очень меня любит.
Летом здесь, за городом, не протолкнешься. Все заставлено машинами, в летних кафе орет музыка, бредут на море – с моря расслабленные курортники. Зато в межсезонье красота, ни души. Питейные заведения заколочены, дачники наведываются лишь в выходные. Единственный звук – рокот моря.
Адель лежала в кресле – в абсолютной тишине, без движенья. Глаза закрыты, на щеке подсыхает слезинка. Иннокентий Степанович подхватил ее на руки. Ожидал, что расслабленное тело будет неподъемным, – однако девушка показалась ему совсем невесомой.
Иннокентий Степанович взглянул на часы. Его гостья доверчиво выпила кофе больше часа назад. Барбитурат, что он добавил в напиток, не убивает мгновенно – сначала отравленного охватывает необъяснимая слабость, потом человек теряет сознание. А дальше – если доза рассчитана правильно – несчастный просто умирает во сне. Без страданий. Что ж. Его давняя подруга заслужила легкую смерть.
Иннокентий Степанович полагал: жить Адели оставалось не более получаса.
Он бережно посадил ее на переднее сиденье машины. Сам сел за руль, завел мотор. В бардачок сунул пластиковый стаканчик из-под кофе и пустой пузырек – экспертиза легко определит, что за лекарство в нем было. Не помешало бы, конечно, прощальное письмо – но и без него картина выглядит весьма убедительно.
Оставалось последнее, совсем простое – перегнать автомобиль Адели на место ее якобы самоубийства.