В тайном государстве
Шрифт:
— Хочешь знать мое мнение? — ледяным голосом спросил Мэттьюз. — Ты пьян.
Стрейндж грохнул кружкой по столу.
— С этого, что ли?
Мэттьюз вскочил на ноги.
— Уходи! Ты спятил! Ты болен! Убирайся!
Стрейндж с достоинством встал со стула. Никогда в жизни не чувствовал он себя более серьезным. Волоча ногу, он брел по коридору. Позади молча следовал Мэттьюз. С замком Стрейндж справился сам. Падал снег, небо было ясное, мерцали зимние звезды. Мэттьюз захлопнул дверь. Стрейндж взглянул в глубокую синюю пустоту и громко расхохотался.
18
Верзила
Воспользовавшись случаем, Стрейндж осмотрел квартиру. Она состояла из донельзя замусоренной кухни и большой спальни с неубранной постелью. Сад, раскинувшийся за высокими окнами, имел унылый вид. Летом, подумал Стрейндж, когда вырастут цветы, он сделается зеленым, безликим местом для отдыха и чтения воскресных газет. Зимой же он поражал своей покинутостью и безлюдьем. На вязе у стены ломился сук. Стрейнджу стало неприятно, что никто не удосужился спилить его и убрать.
Чувствуя себя взломщиком, он вернулся в гостиную. Одетый в спортивную куртку и джинсы, Селзер храпел, раскинувшись на полу, положив руку на телефон. Пока Селзер спал, можно было представить, чем он занимается. Пачки листков в картонных папках, написанных начальниками тюрем, левыми профсоюзными деятелями, проштрафившимися чиновниками, звездами кино неопределенного пола, взяточниками-парламентариями, словом, персонажами многих его знаменитых интервью. Некоторые листки были неосторожно подписаны. Куча фотографий в рамках, сваленных в углу за телевизором, изображала различные торжества, благотворительные праздники и театральные премьеры.
Приготовив себе чай на кухне, Стрейндж нашел сухое молоко и расположился на кушетке с двумя альбомами вырезок, взятых с полки в шкафу. Прослеживая карьеру Селзера, он дошел до момента, когда тот то и дело летал через Атлантику ради еженедельных интервью в Лондоне и Нью-Йорке. Тут Селзер пришел в себя.
— Привет, — произнес он, почти не шевелясь.
— Здравствуйте, — Стрейндж неловко поднялся, обращаясь к впавшему в прострацию Селзеру, — меня зовут Фрэнк Стрейндж, я друг…
— Ладно, — прервал Селзер, голос его звучал с профессиональной уверенностью, но внешний облик разительно не вязался с образом развязного преуспевающего журналиста. Тугие каштановые кудри развились и поблескивали седыми прядями. Лицо небритое, глаза явно утомлены. С вялой апатией он привалился к стене. Стоило ему заговорить, как рот, привыкший в иные лучшие времена выражать иронию, сарказм, насмешку или презрение, сложился в безжизненную и мрачную гримасу. На верхней губе, в углу, запеклась болячка.
— Ладно, — повторил он. — Ты не тот, кто недавно сюда припирался. А где тот?
— Я пришел, — пошутил Стрейндж, — сам по себе.
— Не видел, часом, убежавшую красоточку? Блондинку?
— Не видел. Квартира была пуста, точно знаю.
— Значит, смылась пораньше. — Пошарив в прорезном кармане куртки, Селзер вытащил папиросную бумагу
— Спасибо, нет.
— И не пьешь, судя по виду, — вертя табак в пальцах, Селзер с трудом приходил в себя. — Ты не с Би-би-си, верно? Если оттуда — убирайся сразу. Этим дерьмовым заведением я сыт по горло. — Селзер произносил слова с английской жеманной медлительностью, словно сознавал, что исполняет роль, но не уверен, к месту ли она.
— У меня был друг по имени Ричард Листер, — начал Стрейндж, — полагаю, он был у вас несколько месяцев назад.
Селзер насыпал в табак марихуану. Наконец он отвлекся от своего занятия и произнес:
— Правильно полагаете, мистер…
— Стрейндж, Фрэнк Стрейндж.
— Звучит знакомо.
— Наверное, он говорил вам обо мне. Мы вместе…
— Он кто?
— Ричард Листер. Тот, кто у вас был, мой приятель.
— Но не мой. — Селзер лизнул папиросную бумагу и свернул неуклюжую самокрутку. — Может, и был, — добавил он, прислушиваясь к отзвуку своего голоса. Селзер сделал затяжку и механически сунул закрутку Стрейнджу.
— Благодарю, не надо, — холодно уклонился гость.
— Да-а, — выдохнул Селзер. — Листер… Ну и жуткий тип.
— Почему? — приступил Стрейндж к обычной манере допроса.
— Он знал очень много, всю подноготную.
— О вас? — предположил Стрейндж.
— Да-а… Колдун какой-то. Словно собственный некролог читаешь. А он еще сыпал подробностями, вроде: затем вы отправились в Нью-Йорк и взяли интервью у X, Y и Z. — Последнюю букву Селзер произнес на американский лад.
— Чего же он хотел от вас?
— Сказал, что пишет статью о моей карьере для какого-то журнала, — Селзер сделал паузу. — Подумать только, он сказал — фотограф придет через неделю! Статьи я так и не увидел. Наверно, ваш друг чокнутый. У меня таких было навалом.
— Вас удивит, если я скажу, что Листер занимался борьбой с терроризмом.
Селзер дернулся.
— Эй! Нечего из меня дурака строить! Сами-то вы кто?
— Уже вам сказал. Фрэнк Стрейндж. Из службы безопасности.
— С какой стати? — голос Селзера слегка заплетался. — Упаси бог!
Стрейндж достал свой просроченный пропуск. Селзер взглянул с любопытством и спросил:
— Знаете парня по имени Корнелиус?
— А кто он такой?
— Откуда мне знать, черт возьми! Просто он назвался Корнелиусом.
— На кого он похож?
— Здоровый такой блондин, во рту полно золота. Голландец. Знаете его?
— Скорей всего он работает в другом отделе, — сказал Стрейндж осторожно.
Селзер, казалось, позабыл о своем вопросе.
— И чего я с тобой говорю? — спросил он себя задумчиво.
Но Стрейндж оставил фразу без внимания, его занимал Листер.
— Сколько раз вы разговаривали с Листером?
— Не один. Уж эти встречи! Он трещал как пулемет. Встреч было две, а казалось, гораздо больше!
— Отчего?
— Ну, в первый раз, как я говорил, он появился, чтобы узнать обо мне абсолютно все. Просмотрел вырезки, проглядел телевыступления. И задавал вопросы. Вечно вопросы, только вопросы.
— Какие именно?
— Дерьмо. Не помню. Да все подряд. Был ли я женат? Кто мои друзья? Каковы мои политические взгляды? Путешествовал ли я? С кем? Он не церемонился. Хотел знать, сколько я зарабатываю, играю ли на бирже. — Селзер рассмеялся. — Я посоветовал ему обратиться к моему адвокату, — Селзер запнулся, — про меня он тоже дерьма поднабрал.