В теле пацана 6
Шрифт:
Всё бы ничего, но крика ужаса летящего «кошака» я не услышал. Или он такой крутой, что даже умирает молча?
Вниз смотрю, не дыша.
А сучёнок висит метров на пять ниже, похоже, когтями зацепился!!
Смотрит на меня с укором! Нет, всё же страх в его глазах отражается отчётливо. Почуял упырь свой конец. Вся спесь сошла на нет.
— Ну что? — Интересуюсь. — Вейзевулу какие пожелания передать, когда и он у меня раком встанет?
Эхом фраза разносится дальше, аж жуть.
— Раком встанет, Равстанет, австанет, станет, танет…
Будто и
Молчит Малькольм, только скалится. На втором плане звёздочки мне подмигивают из космической черноты. Ха, да это хвост у него змеёй заходил.
Рычит, пробует карабкаться! Скрипит под ногтями порода, туша едет вниз! Ногами выступы всё же находит, тормозя неумолимое притяжение метра через три.
— Давай помогу, — бросаю цинично и кидаю в него шарик огня размером с арбуз.
Его щиты слабо вспыхивают и уже не отбивают ничего, шевелюра у вампира загорается, ушастая башка становится лысой, даже ворс в ушах подпалился. Ушами бедный задёргал.
Жру гадко, Высший, молчит и смотрит с укором.
— Ща. Ты так просто не сдохнешь, — хмыкаю. — За всех моих убитых соратников получишь.
Являю канистру бензина и лью ему на голову. Вертит башкой, фыркает. Пытается лезть в сторону и уклоняться от струи. Но она всё равно хлещет то по плечам, то по морде, то попадает на грудь.
Отбрасываю канистру, опустошив.
— Ну что, урод? Очищающее пламя ждёт! — Объявляю.
Смотрит в ответ удручённо.
— Я ждал честного боя! Неблагодарное отродье чуждой земли!! — Взревел вдруг Малькольм отчаянно и стал спускаться ещё ниже. Но, чуть не сорвавшись, повис на руках.
— Честного? Да вы как хищники пришли на нашу землю! Жрать живых и мыслящих, как скот! Честного?! Натравили на войска полчища тараканов, пауков и огромных хагров, полезли суккубами в боевой форме хер знает какого уровня! Своими быстрыми фредикрюгерами, которых хрен увидишь! Честного?! Заткнулся бы ты, честный и благородный. Отпустил свои лапки, да сказал мне «пока — пока», улетая в бездну! Умри достойно, Малькольм!!
— Язык чуждого мира мне не ведом! — Выдаёт Высший. — И мораль ваша мне тоже не пристала! Ты проклят, Сиригр! Вечное проклятье твоё в тебе самом!! Не видать тебе Последнего в руинах!! Не видать тебе Тела и пропуска с ним!! Великому распространению быть! Быть!! А ты проклят!! Прокляты дети твои!! Только такой как ты может уничтожать детей своих!
Достал орать. Мелет всякую чушь. Пускаю в него огненные шарики. Один за одним пять штук улетает быстро.
От двух первых увернулся, а дальше полыхнул. Сначала глухо зарычал, затем орать начал уже не сдерживаясь. А я отошёл от края, не могу на это смотреть. Озверел за последние дни, как сущий дьявол. Глядя, как погибают свои, готов рвать всех и каждого ублюдка, лишь бы отомстить… лишь бы остановить смерти. Хочу, чтобы мои воины вернулись домой живыми.
Ради этого убью любую тварь, посягнувшую на это. Пусть боятся меня. И валят обратно на свой континент!
Воет ублюдок, не хочет падать.
— Валите обратно!! — Кричу, его перекрикивая. — Так будет с каждым!! Всех
Горло сорвал, прокашлялся. Млять, хорошо, что никто из моих не слышит. И не видит, что творю. Отдышался, вроде успокоился. Нет… сердце долбит, как бешеное.
Малькольма больше не слышу. Орать перестал! Вообще заткнулся. Упал что ли?! Да неужели.
Высовываюсь через край опасливо, готовый в любую секунду замедлить время и телепортироваться. Там, где висел Высший, пустота.
Блин, жаль, что я не увидел, как он падает. А если урод включил маскировку и затаился? Уйду, а он вылезет? Так, так, так.
Пустил огненный шарик туда, где видел его в последний раз. Сквозь пролетел, препятствий не встречая. И унёсся в черноту, истончившись и пропав вскоре из виду. Странно даже света толком от него не было, будто тьма в Разломе настолько плотная, что и не из воздуха вовсе.
По сторонам бросаю снаряды, затаив дыхание. Ничего! Нет «кошака». Сорвался всё же?
Затаился, прислушался. Может, где лезет. Дыхание бездны, что уже переросло в гул в ушах, сбивает. И нагнетает так, что на мозги давит всё сильнее. Невозможно спокойно стоять и смотреть в черноту сквозную. Голова кружиться начинает и страх невольный, что потряхивает. Пускаю веером шаров тридцать, чтоб уж наверняка. Всё улетает дальше, растворяясь в черноте.
Всё, отшатываюсь и дышу тяжело. Отступаю ещё, сажусь на задницу, ноги не держат. Похоже, перебздел с этим упырём. Фух уже полегче, ибо такое ощущение возникло, что бездна заполняла меня безвкусной смолой. Чем дольше на неё смотрю, тем больше тяготит. Угнетает, давит.
А теперь тишина. Но вскоре сквозь неё начинает прорываться его далёкое сиплое дыхание.
Твою мать. В груди холодеет.
Смотрю в сторону, откуда доносится. Присматриваюсь! Искажение идёт метрах в десяти от меня у края.
Мдя, должен был сразу понять, что за запах. Горелым мясом несёт.
— Ну, сука, — бросаю, поднимаясь.
Лежит, молча. Вроде не двигается. Затаился? Боится меня теперь? Или отдыхает.
Хочу что — то липкое явить, чтобы демаскировать засранца. Ничего в голову не идёт кроме банки мёда, цветочного.
Литровая стеклянная тара в руки падает, бабуля в деревне запасала. Тут же кидаю в него! Разбивается, мёд растекается по могучему телу, обрисовывая объёмный силуэт. От звона становится сразу ясно, что золотая броня его вся обволокла.
Швырнул, а этому хоть бы что!
Ещё одну являю, кидаю по башке. Заливает и она, обтекая по морде. Малькольм принимает сидячее положение, на меня голову поворачивает, от которой медовая маска только и видна.
Третью рожаю и разбиваю об плечо! Растекается по телу, давая полную картину.
— Подлый червь, — говорит негромко и с обидой. — Что на этот раз?
Спесь, как рукой сняло. Видимо, пересрал «кошак» конкретно. Подхожу ближе уже без грамма страха.
Являю подушку перьевую и потрошу её быстро, кидая пух на Высшего. От первого же комка дёргается бедный. А затем уже сидит смирно, не рыпаясь.