В тени горностаевой мантии
Шрифт:
Однажды в покоях Государыни она увидела небрежно брошенный на пол гравированный портрет. Надпись по краю гласила: «STANISLAVS AVGVSTVS D.G. REX POLONIAE M. D. LITH.» — Станислав Август Понятовский. Анна слыхала, что в сентябре 1764 года красавец-поляк был избран сеймом на польский престол. Знала и о его пребывании чрезвычайным послом в Петербурге. Среди фрейлин ходило немало разговоров о том, что ветреный кавалер не задумывался о рыцарской верности своим избранницам. Девицы рассказывали буквально легенды о его многочисленных связях. В том числе… Вполне понятно, что молодая и покинутая мужем великая княгиня Екатерина была очарована учтивостью галантного кавалера. В скором времени у них состоялось тайное
Но то все было в прошлом. Ныне должность фаворита прочно занимал Григорий Григорьевич Орлов, граф, генерал, и кавалер… Но о нем Анне, памятуя их родство, рассказывали мало. Пожалуй, она и сама знала больше кого-либо. Но и у нее желания поведать о том кому-либо не возникало…
Во время одного из больших выходов императрицы, Анну представили старой статс-даме графине Марье Андреевне Румянцевой, матери известного генерала. Несмотря на солидный возраст, графиня сохранила прекрасную память, пылкость воображения и была полна жизни. Послушать ее рассказы о былом собиралось немало охотников. Анна чем-то расположила к себе старую даму и та ей одной рассказала забавную историю о польском короле.
— Сие — дела дней давних, голубушка. Нынче, пожалуй, об том стоит поминать лишь как о забавном анекдоте… — графиня помолчала, всматриваясь в стоявшую перед нею девушку, как бы раздумывая, стоит ли продолжать… — Впрочем, вы мне по душе, да и чем я рискую в свои-то годы…
Государыня пребывали тогда еще великой княгиней. Как-то раз в Ораниенбауме, где была летняя резиденция великого князя, приехали к нему дипломаты — граф Станислав Понятовский и граф Генрих Горн.
Граф Понятовский жил в Петербурге как посланник курфюрста саксонского и короля польского Августа III. Одновременно он был и представителем «Фамилии». [33]
Граф Горн пребывал в ранге шведского посланника. Великий князь Петр Федорович принял их необычайно любезно, но хватило его ненадолго. Сказал, что торопится к одному из своих егерей, который якобы праздновал свадьбу дочери. По сути же — в обычную компанию для возлияний. Посему, поручив гостей супруге, удалился.
33
В 1795 г. по требованию Екатерины II Станислав Понятовский был вынужден отречься от престола и остаток жизни прожил в России. Приглашенный Павлом I в Петербург, он через год внезапно умер в отведенной ему резиденции — Мраморном дворце.
После обеда ее высочество пригласила посланников посмотреть только что отделанные покои дворца. Я в числе придворных сопровождала великую княгиню при сем визите, поскольку была приставлена императрицею к Малому Двору. Все шло хорошо: вельможи по достоинству оценили росписи и роскошь внутреннего убранства дворца, пока не перешли на половину ее высочества. Здесь, стоило графу Горну переступить порог будуара, как на него с лаем бросилась одна из собачек великой княгини. Облаявши графа, она стала ласкаться к графу Понятовскому, вошедшему следом. Сцена была мимолетной, и мало кто ее запомнил. Однако граф Горн, выйдя из комнаты, придержал своего спутника за рукав и тихо сказал:
— Mon cher ami, нет ничего более предательского, чем маленькие собачки. Первое, что я делаю обычно, открывая новый роман, так это — дарю любимой женщине болонку. Через нее я
Понятовский залился краской, как девица.
— Полно, граф, — возразил он. — Я не предполагал в вас такой склонности к фантазиям.
— Не беспокойтесь, мой друг, — ответил Горн. — Вы имеете дело со скромным человеком…
Марья Андреевна замолчала и, вздохнув, спросила:
— Вам ведь, наверняка, уже рассказывали об этом романе?
Анна кивнула.
— Только не столь интересно, ваше сиятельство! А могу ли я спросить, чем все это закончилось?
— О! Страшнейшим скандалом. Любовники были настолько заняты друг другом, что пренебрегали осторожностью. Кроме того, граф слишком активно принял сторону великой княгини в ее политических играх, и это едва не стоило ему жизни… Но никто из нас в душе не осуждал ее высочество. Ах, ma ch'erie, вы бы видели графа Станислава в ту пору… Стройный красавец, прекрасные глаза, учтивый взгляд и манеры, и всегда приятный и интересный разговор. Граф одинаково хорошо владел не только польским и французским языками, но говорил по-русски, по-немецки и по-итальянски. Он переводил Шекспира с английского на французский и сочинял прелестные вирши на латыни… Дамы были от него без ума…
Одним словом, граф Станислав обладал всеми свойствами, чтобы быть самым любезным и привлекательным кавалером.
— Но… только в частной жизни, не так ли?..
— А вы умница!.. Увы, посаженный повелением Государыни и стараниями старого графа Кейзерлинга на польский трон, он ни по крови, ни по духу не стал монархом… Конечно, поляки обязаны ему культурой и просвещением: Рыцарская Школа Кадетов, Литературное общество, печатни, книжные лавки и читальни… Он перестраивал Королевский Замок, лично следил за разбивкой парка Лазенки в Варшаве, пригласив художников и скульпторов из Франции и Италии…
А его литературный салон. Вы слыхали о его знаменитых «четверговых обедах»?.. Мне довелось бывать на них. Какие споры, сколько остроумных экспромтов там можно было услышать… Но все эти забавы стоили слишком дорого для бедной Речи Посполитой. Да и характер у графа, несмотря на честолюбие, для короля оказался слишком слабым. В критические моменты он не отличался решительностью. Все, чего он добился в жизни, доставили ему женщины… А потому стольник [34] Станислав Август Понятовский, ставший по воле русской императрицы королем польским, должен был и на престоле вести себя покладисто. Примерно так же… как и в опочивальне великой княгини…
34
Стольники — старинный дворцовый чин. Первоначально их назначение заключалось в служении у стола государя. Позже присутствовали при приеме послов, служили в полку государевом и по городам — при воеводах. В стольниках служили лица старинных и лучших фамилий, но бывали и люди неименитые.
После окончательно рухнувших надежд на брак Орлов ожесточился. А после отъезда братьев и совсем распоясался. В покоях Государыни порой разыгрывались сцены, после которых Екатерина плакала и не вставала весь следующий день с постели. Анна жалела Государыню. Как-то графиня Брюс обмолвилась, что-де в молодые годы многие кавалеры пользовались расположением Ее Величества и все было хорошо. А как стал один Григорий Григорьевич княжить в опочивальне, так и слезы, и колики…