В тени граната
Шрифт:
Несколько секунд Сюррей стоял, глядя ему вслед; потом, когда его здравый смысл заглушил вскипающий гнев, поспешил в королевские апартаменты.
— Я хочу немедленно увидеть короля,— потребовал он. Стража была изумлена, но, в конце концов, это великий граф Сюррей, и вполне возможно, что у него были важные новости для короля.
Широкими шагами он прошел мимо них и настежь распахнул дверь королевского покоя. Генрих прислонился
— Сир, я должен немедленно с вами поговорить!
Генрих поднял глаза довольно раздраженно. Он не ожидал, что к нему будут врываться люди без доклада. Может быть, Сюррей считает, что он такого знатного рода, что ему не нужно соблюдать обыкновенный этикет?
Генрих выпустил локон и уставился на Сюррея. Его сверкающий взор должен был бы быть предупреждением графу, но тот был слишком встревожен, чтобы что-то замечать.— Сир, я только что встретил сына мясника, выходящей из ваших покоев. Его наглость не имеет границ.
— Если вы говорите о моем добром друге Уолси,— резко произнес Генрих,— должен предупредить вас, милорд, делайте это с большим уважением.
— Ваше Величество, этот тип намекнул, что я слишком стар, чтобы отправиться с вами в сражение. Это наглое отродье...
— У вас нездоровый багровый цвет лица, Сюррей,— сказал Генрих,— и вы не умеете себя вести.— Он повернулся к Катарине.— Это от возраста, как ты думаешь?
Катарина ничего не сказала. Она боялась таких сцен. Ей хотелось предупредить Сюррея, но разгневанного аристократа уже нельзя было остановить.
— Наглый выскочка! Я прикажу вырвать ему язык. Я отрежу ему уши...
— Что и показывает, какой вы глупец и как вы не подходите для наших совещаний,— отрезал Генрих.— Вы бы хотели лишить нас человека, который больше всех делает для успеха нашей операции во Франции.
— Он обошел вас хитростью и лукавством, Ваше Величество.
Хуже он ничего не мог бы придумать, чтобы вызвать гнев Генриха. Предположить, что он, проницательный и блестящий деятель, всего-навсего простофиля!
О, Сюррей, какой вы глупец! — подумала Катарина.
Генрих встал во весь рост и закричал громовым голосом:
— Нет, милорд граф, вам нет места в моей армии. Вам нет места при моем дворе. Вы немедленно его покинете. Не показывайтесь мне на глаза, пока я не пошлю за вами.
— Ваше Величество...
— Вы что, настолько стары, что потеряли слух? — ожесточенно прогремел Генрих.— Вы слышали, что я сказал, сэр. Идите! Немедленно. Покиньте двор. Я отсылаю вас с наших глаз. Вы уйдете или мне вызвать стражу?
Сюррей вдруг съежился, так что действительно стал выглядеть стариком.
Он принужденно поклонился и удалился.
Из окна дворца Уолси наблюдал за уходом Сюррея. Он был опьянен триумфом и ему хотелось громко расхохотаться.
—
Тут он вспомнил одного джентльмена из Лимингтона в Сомерсете, некоего Эмиаса Полета. В те дни, когда Томас был приходским священником Лимингтона, он, по мнению Полета, не выказал соответствующего уважения к этой важной персоне, и Полет, под каким-то смехотворным предлогом, добился, чтобы Томаса Уолси посадили в колодки.
Даже теперь Томас помнил пережитое им унижение; он сказал себе, что придет время, когда Полет сильно пожалеет о том дне, когда заставил надеть на Томаса Уолси колодки.
Око за око, зуб за зуб. Нет, подумал Томас, я ведь не простой человек, поэтому всякому лишившему меня одного зуба придется расплатиться двумя.
Сюррей, назвавший королевское должностное лицо отродьем мясника, потерял возможность последовать за королем во Францию и также потерял свое место при дворе.
Так и надо, подумал Томас, улыбаясь. На пути вверх еще предстоит сводить много счетов, и это следует делать сполна.
Уже давно Фердинанд не чувствовал такого избытка сил. Ежечасно к нему приходили депеши. Он играл в двойную политическую игру, которая была так дорога его сердцу; особенное наслаждение он получал от нее, обманывая тех, кто считал себя его союзниками, и заключая секретные соглашения с теми, кого его союзники считали общим врагом.
Для Фердинанда значение имело только одно — благо Испании. В настоящий момент Испания желала мира. У нее теперь была Наварра и, завладев этим важным маленьким государством, Испания была готова закрепить свои успехи.
Англичане требовали военных действий. Катарина слала из Англии наивные послания. Его дорогая простодушная дочь, не думает ли она, что политику проводят по каким-то правилам, как в монастыре? Она хотела одновременно угодить и своему красивому молодому супругу, и своему отцу.
Она была просто неоценима.
Фердинанду казалось, что, используя ее, он сможет заставить молодого монарха плясать под свою дудку, сможет сделать так, что Англия будет работать на пользу Испании. Как прекрасно, когда у тебя есть послушные дети, которые на тебя работают.
Он немного опечалился, думая о прошедшей молодости, и что Гермэна никак не может от него забеременеть. Прошли те времена, когда он мог переспать с несколькими женщинами за одну ночь. Но он все еще хитрый лис Европы.
Он забудет о страхе перед импотенцией, забудет о восторгах любви, а будет вместо этого думать о войнах.
Он позволит Каросу заключить в Лондоне договор с зятем. Он даст обещания... хотя и не собирается их сдержать. Обещания — это шашки в игре. Если имеет смысл их выкупить, вы это делаете, если же нет, вы забываете, что когда-то они были.