В тени Канченджанги
Шрифт:
— Старик, я никакого улучшения не чувствую, — жаловался я.
— Марек, перестань надоедать! У Весека в самом деле забиты лобные пазухи, — коротко отрезал Анджей, и я остался один на один со своими тревогами. Я беспомощно вертелся на кухне, злясь, что мне не дали ударной дозы. Такую уйму таблеток мы притащили сюда, а зачем?!
Около полудня мы сидели на кухне, объедаясь до пресыщения всякой всячиной. Я ел уже все без ограничения, но по-прежнему был слаб, как муха, и температура у меня не падала. Все уже говорили о возвращении. Даже Петр считал дни, оставшиеся до конца экспедиции. Посидим еще до конца мая,
— …Придет муссон. Увидишь, Петр!
— Ну, приятель, зачем быть таким пессимистом? Все не так уж плохо. Экспедиции работали и в период муссонов, — улыбался он мне по-отцовски, но я все равно ему не верил.
Неужели этот человек не понимает, что происходит на самом деле? Излишний оптимизм — в лучшем случае признак отсутствия воображения.
Юзек тоже чувствовал себя разбитым. У него распухла половина физиономии — видимо, воспаление надкостницы.
Когда наступил вечер и спустились сумерки, разговоры сосредоточились вокруг наших ребят у перевала. Шел легкий снег, но туман рассеялся. Кангбахен казался грозным и отталкивающим. А они сидят где-то там, в палатке. Тщетно, однако, высматривали мы у перевала свет «тройки». Увидеть ничего не удалось. Темнота и усилившийся мороз заставили нас острее почувствовать их одиночество в крохотном кубике палатки, повисшем между небом и землей. Мы не завидовали им в эту морозную, беззвездную ночь, отрезанным от базы и от всех нас.
С нетерпением ждали мы часа, когда Мацек должен был выйти на связь. Наконец-то семь часов!
— Алло, лагерь три! Вы меня слышите? Прием! Алло, лагерь три, отвечайте, отвечайте! — взволнованно неслось в микрофон.
Почему они молчат? Неужели?.. Ах, что за глупые мысли лезут в голову! Но ведь нынешней ночью шел снег, а после этого все могло случиться.
— Отвечайте, отвечайте!
Наше волнение все возрастало.
Было уже четверть восьмого.
— Мацек, продолжай вызывать их! — Даже Большой под дался эмоциям.
— Это лагерь три… лагерь три… — услышали мы наконец желанные слова. Говорил Соболь, мы его едва слышали. Немногое удалось понять, но мы сообразили, что они установи ли верёвочные перила на каком-то отрезке пути над «тройкой». Шерпы сегодня собирались вернуться в базовый лагерь.
— Если бы только знать, как на самом деле их дела, — услышал я чей-то голос. Мы продолжали ждать возле умолкнувшего радиотелефона, но связь прервалась. Первым покинул нас молчаливый Петр, который, так ни слова и не сказав, уединился в «Балтике». Можно было отправляться спать. Сегодня снега нападало столько, что нечего было и думать о выходе. Мы с Юзеком влезли в палатку. Через минуту появилась разгоряченная, милая физиономия Весека.
— Держите! — Он бросил нам пачку печенья, потом протянул по кружке горячего чая. Мы уже лежали в спальных мешках. Весек, как обычно, подложил под голову ботинки и гору вещей, а Юзек при свете налобного фонаря снова царапал письмо.
— Ты ведешь дневник, а я все излагаю в письмах, — отреагировал он на мою реплику.
Оба они успели заснуть, а я все еще лежал с транзистором на груди, слушая Четвертый концерт Бетховена, транслировавшийся из Мадраса.
Ночью опять шел снег, а утро встретило нас туманом. Он плыл снизу, из
— Могу дать тебе соду, будешь распускать ее в чай ной ложке и пить утром и вечером, — заключил он.
Почему он упорствует, не желая дать мне настоящего лекарства? Я обозлился на него, мне казалось, он пренебрегает моей болезнью, а меня самого считает истериком.
После завтрака мы связались с лагерем III. Вальдек сообщил, что ночью снова выпало сантиметров на пятнадцать снега. С утра погода была хорошая, а сейчас тучи и возможны новые осадки. Он просил еще, чтобы шерпы, когда вновь отправятся наверх, захватили его пуховые штаны, титановые кошки и несколько катушек кинопленки.
А на базе сквозь туман просвечивало солнце. Мы еще пребывали под впечатлением разговора, когда Петр созвал всех на кухню на «военный совет». Завтра должна была выйти его группа — Мацек и Рубинек, а днем позже — Весек, Юзек, я и Анджей Петрашек, последний в качестве опекуна выздоравливающих. Цель — выход на перевал и начало действий выше него.
Подготовка к операции захватила всех. Парни мылись, некоторых осматривал врач. Весек и я отбирали продукты на складе — лучшие предназначались как рацион для штурмующих. Мацек мастерил лестницу из спусковой верёвки и деревянных реек. Потом они готовили собственные вещи для завтрашнего похода, а мы занялись чтением.
На базе преобладало настроение сосредоточенности перед новой операцией, смешанное с неверием в успех и мечтами о возвращении. Трудные условия, неблагодарная и безрезультатная работа наверху, сомнения в смысле наших действий — вероятно, это заставило нас несколько идеализировать все, что было связано с родиной. Все тамошние, даже незначительные, удачи и радости казались теперь исполненными смысла и значения. Как хорошо, что каждого из нас ждет там силе облюбованное место.
Туман тем временем рассеялся, над нами белым плюмажем снега дымил Кангбахен. Это продолжалось недолго, опять наползли тучи, повалил снег.
— Внизу тоже должен идти снег, — нахмурился Рубинек. — Только бы не наступила долговременная смена погоды! Ведь утром надо отправляться в путь! Надежды на удачу мало, но вопрос пока не предрешен. На этот раз необходимо потрудиться наверху достаточно долго, возможно, до самого штурма вершины. Только бы здоровье не подкачало! Посмотри, большинство кашляют, хрипят или схватили насморк. А тут еще и погода. Увы, в Гималаях погода — это лотерея. Близится пора муссонов, времени в обрез!
В базовом лагере с полудня непрерывно шел снег. И все-таки группа Петра готовилась к выходу. Наперекор всему — мерзкой погоде, плохому самочувствию и далеко не лучшему настроению.
Из вчерашнего разговора с лагерем у перевала мы узнали, что и там не переставая валит снег, снежный слой достиг уже полуметровой толщины и начинают срываться лавины. Вальдек и Соболь явно пали духом и готовились к спуску.
Они намеревались отправиться рано утром, пока не греет солнце, снег смерзшийся и не угрожают лавины. Чем раньше выйти, тем менее вероятно, что обратный путь будет отрезан.