Шрифт:
ПОСВЯЩАЕТСЯ детям блокадного Ленинграда
и дружбе братских народов
От авторов
Этот роман ворвался в нашу жизнь как стихия, порушив уже устойчивую конструкцию трилогии «Связь времен». Первая книга: «Свет твоей тени», вторая – «Мост для императора», третья – «Ангелов не выбирают». И вдруг между второй и третьей за полгода написалась наша «Птица»… Роман о блокаде обрушился на нас и вихрем закружил в сквозняке истории. Это как пуля навылет. Мы вместе с нашим героем пережили голод и холод, вместе ехали под бомбежкой в эвакуацию, вместе воскресали в весенней
Вместо предисловия
Мост любви и дружбы
Для туркмен память о Войне священна. Она не ушла в прошлое, не «устарела» по прошествии восьми десятилетий. В Петербурге, да и по всему бывшему СССР, еще живут дети блокады, вскормленные и пригретые в далекой советской Туркмении. Не для славы и не по приказу простые туркмены принимали эвакуированных детей, спасали их от смерти, давали им гораздо больше, чем просто еду и кров. Они давали им полнокровную надежду, что жизнь не прервется, что впереди победа, что в тылу такие же самоотверженные люди приближают ее каждый день. Что эти дети станут взрослыми и проживут свою жизнь под мирным небом.
Эта книга о том самом единстве, которое нельзя насадить искусственно, как некий конструкт в рамках политической повестки. О нем можно вспомнить, его можно ощутить кожей. Через портреты живых людей, через реальность, которая оставила жестокий след на целых поколениях и нациях. В Санкт-Петербурге мы не только участвуем, но и инициируем памятные мероприятия, призванные сделать Войну и Победу чем-то живым для детей ХХI века. На Пискаревском мемориальном кладбище покоятся почти три тысячи героев-туркменистанцев, погибших на рубежах Ленинградского, Волховского и Карельского фронтов в годы Великой Отечественной войны. В честь их подвига мы установили памятную плиту. В Музее блокады Ленинграда теперь хранится картина туркменского художника Мамеда Мамедова, которую передала музею его жена Галина, бывшая блокадница…
Туркмены и русские, россияне, петербуржцы. Связь нашу невозможно прервать, она стала частью генетического кода, нашей совестью, нашей подмогой в век политических катаклизмов. Книга «В тени летящей птицы» Галины и Павла Барышниковых станет очередным тому подтверждением. Это – мост между нашими народами. И народами всей Средней Азии.
Общество туркменской культуры в Санкт-Петербурге «Мекан» от души благодарит авторов за труд и за вдохновение, с которыми написан этот роман. Не сомневаюсь, что его ждет интересная судьба.
С уважением, Сейидов Нургелди Раджепович,
руководитель
В тени летящей птицы
Жизнь – это краткий отдых в тени пролетающей птицы.
Часть 1
Кот войны
Кто ж не любит сказок! Чем хуже человеку, тем больше он любит сказку.
Глава 1
Город Ленинград
Листва над рыжей головой затрепетала. Кот Нестор повел ухом: дождь? Нет, приснилось. Выла метель и густо валил плотный липкий снег. От голода он спал целыми днями, и все снилось: весенний дождь, молодые побеги, которые сочны и вкусны; вот сейчас вода смоет с земли эту копоть, – может, он и найдет себе чего-нибудь… Два дня не ел. Вышел на охоту да сам еле ноги унес. Озверели люди: то стреляют, то гоняются хуже зверей. Один раз поймали, так чуть не зарезали, еле убежал! А как было хорошо раньше!
Нестор был интеллигентный породистый кот из профессорской семьи. Он спал около батареи на коврике в кабинете хозяина, в теплой ленинградской квартире, и в окно лениво наблюдал за неторопливым течением Невы. Ему даже приносили на дом кошечку. Ах, какая она была милашка… Когда начался весь этот ужас, он даже не понял. Сначала стала пропадать в доме еда, потом – тепло, потом – люди… Тогда он понял, что одиночество хуже голода.
А потом стало еще хуже, когда на город напала огромная молния. Она с визгом трясла землю, и та лопалась с оглушительным треском и грохотом. Да с такой силой, что стены домов рассыпались, как будто дети одним взмахом ломали домики в песочнице. Спрятаться было негде, а беспощадная сила добралась и до квартиры профессора. Нестерпимый свист, и ревущее зло ворвалось в кабинет, схватило кота и швырнуло вместе с кирпичной стеной в пустоту. Нестор падал, падал, падал. Он истошно заорал. И тут же вихрь стегнул по глазам, забил кирпичной пылью пасть. Невидимое чудище укусило его за хвост, ударило о землю и заживо погребло под обломками дома.
Как он выжил? Просто повезло. Его не разорвало бомбой, не ударило о камни, он не задохнулся, не умер от глубоких ран, не зачах от голода и не был съеден. Да, сильно повезло… И даже в том, что под Ленинградом болотистые грунты. Еще до Блокады его хозяин-профессор показывал руководству города расчеты, из которых следовало, что мощные фундаменты смогут уберечь город от полного разрушения, так как бомбы будут глубоко проникать в болотистую землю, а крепкие фундаменты домов погасят силу взрывов…
Нестор уже не пытался ловить дичь: ни крыс, ни мышей в городе не осталось. Сначала он думал: сбежали. Но потом понял: съели! Всех мышей и даже котов – съели! Нестор забился под дырявый диван, зализывал раны и трясся от ужаса. Ну и что, что без хвоста, – зато живой.
Его пушистая холеная шерсть скаталась клоками, обгорела, и узнать в этом помятом котище вальяжного толстого любимца было невозможно, если бы не взгляд…
Этого взгляда боялся даже соседский пес Туман. Я, говорит, настоящая овчарка, а сам глаза в пол прячет. Это и понятно: Тумана, крупного щенка восточноевропейской овчарки, принесли в их дом знакомиться, когда Нестор занимал свое почетное место под батареей на бархатной подушечке, а этот голенастый серый с подпалами лопух визжал и с щенячьим восторгом гонял по комнате хозяйский тапок. Надо сказать, чужой для него тапок. Нестор в досаде отвел глаза: «щенячий восторг» – этим сказано все. Но Туман тыкался в кота крепкими лапами и приглашал погонять трофей.
– Отстань! – зевнул Нестор. Прежде чем заснуть, он услышал, как профессор спросил: «Послушайте, вы же скрипач, Коган, зачем вам такая большая собака?»
– А вы знаете, как наш вождь товарищ Сталин сказал? Каждого иностранца на границе должен встречать богатырь – пограничник с большой красивой собакой.
– Так вы что, собрались на границу?
– Я? – Коган повел узкими плечами и смущенно поправил круглые очки. – Нет. Но все же…
– А как назвали?
– Туман.
– Подходяще…