В тени луны. Том 2
Шрифт:
После краткой паузы Алекс спросил:
— Откуда, черт возьми, они получают свои сведения? Телеграфом это не объяснить, в Лунджоре нет телеграфного сообщения, и новости мы получаем с курьерами. У нас целую неделю не было известий об этом деле в Барракпуре, но в городе об этом говорили уже через два дня.
— То же самое повсюду, — сказал сэр Генри. — Я не возьмусь объяснить это, но если б я был суеверным человеком, я бы сказал, что в такие времена самый ветер передает плохие новости. Думаю, в Африке это происходит при помощи барабанов, здесь почти можно сказать, что они способны передавать мысли на расстоянии от
— Кстати, о зачинщиках, — вспомнил Алекс, — Григория Спаркова ожидают в Дели. Это сказал мне Ходсон, по-видимому, у него в Дели есть источник информации. А, кроме того, около месяца назад через Лунджор проезжала бродячая театральная труппа. Она провела несколько дней в Лакноу, а до этого побывала в Каунпуре и Ангре. У меня есть основания полагать, что один из них может быть приятелем Спаркова — или его агентом. Они продолжали путь в Дели, и я послал словечко мистеру Фрейзеру. Недавно я услышал, что этот человек исчез на следующий же день, после того как приехала труппа. Думаю, что он во Дворце, но так его нельзя обыскать, то он в относительной безопасности. Интригует с королем, я полагаю.
— Скорее с королевой, — сказал сэр Генри. — Старый падишах слишком слаб, чтобы представлять большую опасность, если только в качестве не самой значительной фигуры, которую поддерживают на троне. Но Зейнут Махал — это совсем другое дело. У нее есть и ум, и характер, и она горит ненавистью и честолюбием. Я думаю, она средоточие русско-иранского заговора.
— Вы полагаете, это важно, сэр?
— В определенной степени. Россия всегда хотела завладеть Индией. А ей всегда был нужен весь мир! Особенно Восток. Она не может получить его, пока мы здесь, и знает это. Но если ей помогут выгнать нас отсюда, то она пролезет по тысяче щелей и сгноит все от верхушки до самого дна, пока она не упадет к ней в руки, словно перезрелая груша. Естественно, она делает все возможное, чтобы раздуть пламя. Этого только и надо ожидать.
Алекс инстинктивно обернулся, чтобы посмотреть на север, и неловко дернув плечами, спросил:
— Это правда, что местные газеты в Дели печатают русскую пропаганду?
— Правда, — спокойно ответил сэр Генри. — Кажется, что-то о том, что царь отдал полумиллионную армию в распоряжение иранского шаха, чтобы избавить Индию от британцев. С другой стороны, была статья, в которой утверждалось, что русские были причиной нашей войны с Ираном и просто использовали иранцев, чтобы прикрыть свои собственные интересы в Индостане.
— Насколько я их знаю, это вполне вероятно, — мрачно сказал Алекс.
Сэр Генри пожал плечами.
— Возможно. Но индийцы в течение многих лет верили, что русские однажды начнут войну с нами за господство в Индии, и когда мы сделали ошибку, убрав войска из этой страны, чтобы воевать в Крыме, это было воспринято, как доказательство того, что русские ослабили нашу армию и у нас не осталось солдат, чтобы защищать себя здесь. Но Россия не играет роль злодея в теперешнем спектакле. Мы освободили ее от этой обязанности, сами взявшись за эту роль.
Он взглянул на Алекса и улыбнулся своей усталой, обаятельной улыбкой.
— Кажется, сегодня вечером я рисую весьма печальные перспективы на будущее, не правда ли? Но хотя я чувствую ветер и слышу громовые раскаты, я все еще не отчаялся избежать грозы. А если она разразится, я обращусь к тебе,
— Я сделаю все возможное, сэр. Вам это известно.
— Даже если завтра тебе предложат принять под свое начало разведчиков?
Алекс вскинул руку жестом фехтовальщика, встречающего удар, и засмеялся, но уже без горечи.
— Вы не смогли бы предложить мне большего соблазна, сэр, но я удовольствуюсь тем, что попытаюсь удержать для вас западную дорогу.
— Будем надеяться, что до этого не дойдет, — сказал сэр Генри. — Ты только что упомянул Ходсона. Ты давно с ним виделся?
Какое-то время они говорили на другие темы, пока наконец сэр Генри не поднялся и протянул свою руку.
— Если ты выезжаешь завтра рано утром, я больше не увижусь с тобой. Удачи тебе, Алекс. Благослови тебя Бог и… — мгновение он колебался и потом сказал задумчиво, и как будто ему было непросто выговорить это слово: — Прощай.
Он быстро пожал руку Алекса, повернулся и пошел прочь, и Алекс еще раз увидел его, бросив взгляд на его высокую фигуру в освещенном дверном проеме, когда он вошел через него в дом и пропал.
«Я больше не увижу его», — подумал Алекс с внезапной убежденностью, и эта мысль испугала его. Почему он подумал об этом? Не из-за того ли, что он переутомлен и вообразил себе что-то трагически неизбежное в последнем слове прощания? Он не сводил взгляда с дверного проема, как будто усилием воли мог бы вернуть эту высокую фигуру, и в горле застыл комок.
Последние месяцы были наполнены тревогами, напряжением и приводящими Алекса в бешенство сложностями, и недавний разговор с мистером Бартоном опасно приблизил его к точке срыва. Его заставили уехать вместо того, чтобы объясниться по поводу абсолютно оправданного действия, предпринятого против богатого и распутного аристократа, избежавшего справедливого возмездия благодаря только взяткам, которые он платил комиссару. И все же он сжал зубы и терпел это, и в результате приехал в резиденцию не в особенно дружелюбном настроении. На мгновение он действительно считал, что принял бы любой пост, позволивший ему вернуться к полковым обязанностям, как сказал сэру Генри Лоуренсу, и он серьезно обдумывал, не просить ли ему отставки у мистера Бартона. Но десяти минут в обществе Лоуренса оказалось достаточно, чтобы вернуть здравомыслие. Может быть, именно поэтому такие выдающиеся и разные люди, как Николсон и Ходсон, относились к сэру Генри с уважением и признательностью, и поэтому, когда он уезжал из Пенджаба, тысячи людей пришли попрощаться с ним и следовали за ним на протяжении многих миль, как будто они видят его в последний раз.
«Конечно, я увижу его снова! — подумал Алекс, — он еще не старик. Ему едва исполнилось пятьдесят…» Но несмотря на безветренную и теплую ночь, он поежился, как будто ему было холодно, и не мог избавиться от мрачного предчувствия.
Было уже поздно, и через несколько часов он отправится в обратный путь к Лунджору. Он знал, что ему нужно выспаться, но спать ему совсем не хотелось. В доме было жарко, и даже в тени веранды было слишком тепло, но сад казался прохладным и приветливым. Алекс прошел через веранду и спустился по ступенькам в спокойные лунные лучи.