В тени над затмением
Шрифт:
— Даже не знаю. Устроюсь в какую корпорацию.
Они держались за поручни, тянувшиеся вдоль стыковочной секции, где сейчас был закреплён второй шаттл, отбывающий назад к Земле.
— А как же ускоряющиеся?
— Для меня всё кончено. Я был лишь мелким программистов, — он улыбнулся.
— Сид, да ладно тебе. У тебя же куча опыта в машинном программировании. Ты умеешь читать массивы данных. Даже лучше, чем я. Ты разбираешься в машинном языке, неалгоритмированной компиляции, квантово-рекурсивных методах обработки данных и куче всего ещё. У тебя целый багаж опыта.
— Да, но всё связано с разработкой ИИ. А эта тема мертва. И будет мертва ещё десяток лет. К тому моменту, когда её
— Ты думал насчёт присоединения к Зазеркалью? — неловко поинтересовался Леклерк.
— Ты про частичный переход? Меня никогда не интересовала эта тема, но, я слышал, Ривьера всё же решился на модификацию. Да и Себастьян подумывает над этим. А я…что ж, это было отличное время, но если чему-то меня и научил ИИ, то это принятию факта, что всему приходит конец. Рано или поздно. Ну, а ты, — … - что ты будешь делать, учитель?
— Интересно ты меня называешь, — Леклерк усмехнулся. — Я? Я останусь.
— И продолжил исследование?
— Само собой.
— Леклерк…
— Мы уже сто раз это обсуждали.
— Воссоздать ИИ с того, что мы имеем… — Сидни печально вздохнул, — равносильно попытке создать сознания, имея рептильный мозг вместо новой коры.
— Надеюсь, у тебя всё сложится, Сид, — Леклерк, улыбаясь, на прощание похлопал того по плечу.
День за днём, день за днём, день за днём…
Его мозг был погружен в код, собирая и дописывая его по частичкам. Он был одинок в этом деле. Одинок, но не сломлен. Никто больше не отвлекал его. Только он наедине со своими мыслями. И спящий где-то там разум. Обычным маркером он исписывал стены и схемы, помечая нужные позиции напряжения, проводимого вдоль сверхпроводников. Он практически перестал спать, и когда его глаза уже начали самопроизвольно от усталости, лёгкое электрическое напряжение пробежало от одного транзистора до другого. Подобно потоку крови, несущемуся по вене. Сердце Леклерка едва не остановилось.
— Леклерк, — Бао приоткрыл дверь в кабинет. Его запрос на визит Леклерк получил ранее по АэРке.
— Я тут, — Леклерк открутил пластмассовую крышку с бутылку, наливая себе в стакан синтезированное вино. — Всё же вино здесь отличное. Пускай и из гено-модифицированного винограда. Присаживайся, — Леклерк рукой дистанционно вытянул из стены скамейку.
— Леклерк, — Бао сел напротив.
— Ну что?
— Остальные покинули нас.
— Бросили, — Леклерк отхлебнул от стакана.
— Что мы будем делать? Нас осталось трое. Один программист, один техник, и один медик.
— Хочешь что-то сказать? — Леклерк наклонил голову вниз, почёсывая свои волосы. — Хочешь уехать?
— Нет.
— Нет? — удивился Леклерк. — А чего ты хочешь?
— Я хочу знать, что мы будем делать дальше. Если мы остаёмся и продолжаем попытки воссоздать ИИ, то…
— Мы продолжаем.
— …я с тобой.
Леклерк не стал спрашивать причину, почему Бао остался. В глубине души он догадывался, что тому больше нечего делать. Всю свою жизнь он работал на Леклерка, состоя в его группе. Сначала лёгкое программирование, начальные курсы ускоряющихся, на которые его продвинул Леклерк, затем техническая работа по изучению компонентов ИИ, затем крах и побег к Сатурну. Вот и всё жизнь его помощника. Хороший инженер, хороший техник, средний математик и программист. Насколько тот верил в вектор ускоряющихся? Насколько он сам был ускоряющимся? Впрочем, Леклерку было всё равно.
— Что ж, приятно слышать.
Проверка
В медицинском отсеке пахло абсолютное стерильность. Впрочем, здесь всегда так пахло. Как в истории Леклерка о Зазеркалье. И запах впитался в кожу Бао, словно родимое пятно. Под обследующими его сканерами ему было ни тепло, ни холодно. Лишь нейтральный свет, рентгеном проходящий его насквозь. Универсальный медицинский блок, надетый на его правую руку, проверил состояние крови и ритм пульса. Закончив работу, блок отцепился, отъезжая назад в разъём аппаратуры.
— Как думаешь, Леклерк сделал правильно?
— Ты о чём? — Вайсс проверяла показатели тела Бао, выводимые ей в дополнительную реальность, представляя там из себя плоскую прозрачную панель, размещённую поверх инженера. Сама Вайсс стояла вплотную к мобильной кушетке, на которой тот разместился, стоя практически над Бао. Она глазами развернула тест по крови, экстраполируя предыдущие результаты.
— Я о решении Леклерка всё рассказать тем, кто не входит в группу.
— Это его решение, — она потянулась за инъекционной иглой, завёрнутой вместе с колбой в маленький одноразовый пакет, торчащий из медицинской панели правее от лежачего Бао. — И не забывай, я — не ускоряющаяся. И никогда им и не была. Меня приписала к вам Компания, пускай это было и давно.
— Да, конечно. Но это… — он подбирал слова, — как-то неправильно.
— Если ты не согласен, то почему не вмешался? Лежи смирно, — Вайсс ввела иглу в подкожную мембрану, вшитую в область щитовидной железы Бао, видя её местонахождение на сетке дополнительной реальности. — Не дёргайся.
Бао подчинился. В следующее мгновение он уже ощущал, как иммунологический пептид растворяется в его крови, бегущий по кровеносной системе. Он не чувствовал себя лучше, но хотя бы не чувствовал, будто начинал разваливаться.
— Сколько это ещё продлится? — спросил он, когда Вайсс вытянула иглу, выкидывая в утилизатор.
— Ты всё ещё идёшь на поправку. Курс продлится ещё неделю.
— Ты это же говорила и месяц назад, — Бао приподнялся на локоть.
— ВСЁ ЕЩЁ, — выделила она слова, повторяя их.
Бао отдышался. Стоило поблагодарить Вайсс за её работу, ведь только благодаря ей он не разваливался от поглощённой дозы. Чёртов объект пытался его убить, но тогда Бао всё списал на несчастный случай. Теперь же это входило в систематическое поведение объекта. Одной Вайсс известно, сколько дозы принял в себя штамм. Возможно, к концу курса Бао станет чистым, а штамм будет выведен. И всё же, стоило поблагодарить Вайсс. Он посмотрел на неё, на то, как та устала, потратив годы своей жизни на идеи Леклерка, перспектива которых ни на электрон не стала более ясной. Даже, возможно, что наоборот.
— Что? — Вайсс приподняла бровь.
— Ничего.
Он промолчал. Ему не привыкать, разве не так? Он и Вайсс единственные, кто остался с Леклерком, разделяя её мечту. Но разделял ли Леклерк её с ними. Бао не было свойственно прибегать к человеческой философии. Но в последнее время всё менялось для него. Философские аннотации Павила и Камила, которые ему приходилось читать, оказывали на него прямое влияние, меняя его образ мышления. Бао был словно камень. Он так считал. Но теперь он растворялся, теряя свою плотность и форму. Обычно он находил упокой в математическом бытие, но в последнее время он чувствовал, что начинал меняться. Смотря на свой протез, покрытый заменяемыми деталями, смотря как суставные прутья ходят под силой его мысли, сгибаясь от бегущий от мозга импульсных приказов, он не на шутку пугался, задумываясь, как далеко готов пойти Леклерк, и что он ещё готов принести в жертву. Даже одержимость Аманды объектом его больше так не заботила.