В тени пирамид
Шрифт:
– Газеты что-то об этом писали, – уклончиво ответил Ардашев.
– Но вы не переживайте. Я вам, ежели соберётесь поселиться, даже матрас поменяю и новое бельё застелю. А покойником тут уже и не пахнет.
– А скрипку что ж, полицейские не забрали?
– Квартирант с нами за последний месяц не рассчитался. У нас расписка его есть по долгам. Вот пристав и дозволил нам оставить его пожитки. А их у него как у свиньи карманов: скрипка да несколько книжек. Приобресть не желаете? Дорого просить не стану. Деньги нам дюже потребны. Крышу бы подлатать, пока ливни не зарядили.
– Нельзя ли взглянуть
– Вам она зачем?
– Да так, из любопытства.
– Она у мужа, а он сейчас в лавке.
– А почему кофр скрипки опечатан?
– Да тут целая история. Супружник мой вошёл вместе с человеком, что из театра приехал. Они как труп увидели, так и обомлели. На полу валялась подушка, испачканная его рвотой. Да и в штаны он тоже сходил… ой! – спохватилась она. – Дура я, дура, что такое будущему квартиранту рассказала. Но вы не переживайте. Мы комнату всю ночь мыли, проветривали и даже мяту сушёную на подоконниках разложили… Да, они тут же городового известили. Через полчаса околоточный приехал на двуколке. Он, когда в покойнике удостоверился, комнату замкнул и входить туда воспретил. Потом доктор явился и судебные начальники. Следователь при моём муже открыл кофру энту, осмотрел и тоже велел опечатать. Скрипка всё время там и была. Никто к ней не прикасался. Честное слово! Спасибо приставу, что нам её подарил.
– А ключ у квартиранта нашли?
– Он на столе лежал. Дверь-то была открыта. Муж сказал, что полицейские все карманы у мертвеца обшарили, но ничего там, кроме дырки да одного гривенника, не оказалось. Голь несусветная, хоть и барин.
Клим взял кофр и принялся его внимательно оглядывать со всех сторон.
– А что, сударь, рубликов десять за скрипку соблаговолите дать? – поинтересовалась хозяйка.
– Сначала надо на инструмент посмотреть.
– Само собой, глядите сколько угодно. Я не против.
Щёлкнул замок, и отворилась крышка футляра. Ардашев обернувшись к Папасову, сказал:
– А ведь перед самой смертью у музыканта был гость.
– Отчего вы так решили?
– Посмотрите на смычок, Николай Христофорович, он лежит конским волосом вниз. Несчастливцев так бы его никогда не оставил. У него выработанная годами привычка класть смычок конским волосом вверх. Значит, это сделал другой человек. Смею предположить, что скрипач был занят игрой, когда кто-то постучал к нему в окно. Он перестал музицировать, вышел и, увидев знакомого, впустил его внутрь. Потом его отравили, подсыпав яд в мадеру. Понятно только, что действие отравы было молниеносным и убийца убрал следы своего нахождения в комнате. Мне неясно другое: как преступник ухитрился постучать в окно, если ставни были закрыты?
– В тот вечер муж напился и не затворил их. А я выходить уже не стала. А вы что же, из полиции? Квартировать, видать, не будете? – с огорчением в голосе спросила хозяйка.
– Нет, не буду, но скрипку и другие вещи Несчастливцева куплю. Что у вас есть, кроме скрипки? Вы, кажется, о книгах говорили.
– Все его манатки валялись в коробке, что под кроватью стояла. Вон она – теперь у стены. Я когда у него полы мыла, то вытаскивала её. Раньше там пачка писем лежала, а теперь их нет. А на буфете он держал записную книжку, у неё листы через верх открывались… Запамятовала, как
– Блокнот?
– Во-во! Я его тоже не вижу…
Клим осмотрел буфет, а потом открыл нижние ящики. В одном из них лежало чистое глаженное мужское исподнее.
– Это чьё? – спросил Ардашев.
– Ой, простите, забыла убрать и выбросить. Это ещё от покойника осталось, – засуетилась домовладелица, вытаскивая бельё.
Ардашев подошёл к латунному рукомойнику и поднял бронзовый носик, но упало всего несколько капель.
– А вы руки хотели помыть? Так я сейчас воды наберу…
– Нет-нет, не беспокойтесь, – вытирая ладони белым, квадратами отглаженным платком, ответил Ардашев и тут же спросил: – Помойное ведро давно выносили?
– Так в тот же день, когда покойника обнаружили. Оно переполнено было, и вода на пол через край текла.
– Ясно. А посуду вы перемыли или квартирант?
– Он. Мы даже удивились. Обычно наставит тарелки и стаканы в раковину, тараканов кормит. Я однажды ему высказала, а он в ответ: мол, пусть отмокают, ничего страшного. А тут, видать, решил перед смертью без грехов на тот свет уйти.
– А на столе что было?
– Стакан и бутылка. Их благородие всё забрали.
Ардашев вынул из коробки несколько книг и прочёл:
– «Всадник без головы», роман из Техасской пустыни капитана Майна Рида в двух частях… О! Да тут и «Путеводитель Русского общества пароходства и торговли» [29] за этот год.
– Сударь, вы и книги, и ноты заберёте?
– Да, пожалуй, всё возьму.
– А сколько дадите денег?
– Десять рублей за скрипку и три за книги.
– Нет, так не пойдёт. Продам за пятнадцать.
– Ладно. – Клим полез в карман за бумажником. Но его опередил Папасов, сунувший ассигнации в руку хозяйке так быстро, что Ардашев растерялся.
29
Русское общество пароходства и торговли основано 3 августа 1856 г. (даты в романе приводятся по старому стилю).
– Нет уж, Клим Пантелеевич, позвольте это сделать мне. Инструмент подарю сыну, а книги – вам. У меня почти весь переведённый Майн Рид в библиотеке имеется. А скрипка… – Он посмотрел куда-то в сторону и произнёс с грустью в голосе: – Несчастливцев украл у меня не только рисунок Леонардо, но и спокойствие, позволяющее творить и наслаждаться живописью. Так, может, его скрипка поможет мне вновь обрести счастье?
– Вон оно чё… – смутилась мещанка, – вы никакие не полицейские, а те господа, которых мой квартирант обворовал, да? Вы уж простите меня, дуру старую, что разболталась ненароком.
– Ничего-ничего, – выговорил Папасов и, взяв скрипку, собрался уже уходить, но в этот момент Ардашев, указывая на стол, обратился к хозяйке:
– Эта та самая чернильница, которой пользовался покойный?
– Она и есть.
– А чем он писал?
Баба вынула из буфета простое перо с деревянной красной ручкой-стилом, таковые обычно находятся в почтовых отделениях, и сказала:
– Да вот оно. И господин следователь тоже им работал, когда нас допрашивал.
– А чего ж не своим?