В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
– Кого-кого? – переспросил Ги де Леви.
– Каган – это титул местного князя, почти короля, на ваш манер. Мадия была высокая, стройная, черноволосая красавица с ослепительно-голубыми глазами, сверкавшими на ее белоснежном лице, словно два огромных сапфира. Весь день я ходил, словно меня оглушили тяжелым шестопером, я ничего не понимал и не видел вокруг, лишь ее смеющиеся и задорные глаза стояли передо мной. Вечером, во время ужина, я был бледен, пропало всякое желание есть, меня даже озноб бил, чем я немало перепугал слуг и дворню, пытавшуюся охать и причитать. Слуги собрались, было, истопить баню, чтобы прогреть меня до косточек, но, слава Богу, передумали. Старый
Ги хмыкнул, но тут же примолк, испугавшись, что его невольный смешок расстроит русича. Мишель понимающе покачал головой и продолжил свой рассказ:
– На следующий день я, сам себе удивляюсь, уговорил прекрасную Мадию прогуляться со мной по зимнему лесу. Ее отец и мать, о чем-то пошептавшись, с большим трудом согласились отпустить свою старшую дочь в холодный зимний лес с русичем – их исконным врагом, приютившим их, но не получившим доверия от них. Я приказал соорудить возок, слуги накидали огромных медвежьих и волчьих шуб, в ноги настелили кучу овчин, мы уселись и… – Мишель снова глотнул вина. Маленькая темно-красная струйка тоненькой полоской потекла от уголка его рта к подбородку. Он вытер ее рукавом. – Мы неслись по зимней дороге, возок прыгал по ухабам, нас кидало из стороны в сторону, а прекрасная Мадия визжала от радости и испуга и жалась к моей груди. Лошади, почуяв, что их предоставили самих себе, понесли. На одном из резких лесных поворотов наш возок развернуло и резко бросило вбок. Мы перевернулись, подняв кучу искрящихся снежинок, похожих на изумительную алмазную пыль. Зарывшись в снег, Мадия смеялась и весело махала руками и ногами. Сам себя не помню, но я поцеловал ее. Она попыталась отстраниться, но я крепко прижал девушку и не прекращал поцелуя. Мадия томно вздохнула, ее руки ослабли, а губы отозвались на мой поцелуй. Мы словно опьянели от восторга любви, охватившей нас с головой и унесшей в неведомые края блаженства, полных красок и цветов, пения птиц и благоухания растений. Мы лежали на мягкой и пушистой снежной перине, совершенно обалдев от счастья, в одночасье свалившегося на нас, и не замечали мороза. Прозрачное и пронзительное синее зимнее небо, слегка расцвеченное белоснежными облачками, простирало над нами свои бескрайние крылья. Солнце, словно обрадовавшись нашей любви, засияло яркими и ослепительными медовыми красками.
Мы целовались долго, зарываясь в мягкий снег и не обращая внимания на красоты зимнего леса, раскинувшего свои заснеженные ветви над нашими телами. Лошади унеслись вперед и когда мы оторвались друг от друга был виден только широкий санный след, убегавший по зимнему тракту дальше в лес.
Мадия поднялась и, отряхнув со своих одежд снежную пыль, посмотрела на меня.
– Ой, как же мы вернемся назад? А вдруг, волки…
Я обнял ее и, смутившись, ответил:
– Не бойся, я же с тобой…
Она прильнула ко мне и, глядя в мои глаза, прошептала:
– Мои родители не разрешат нам. Мы – разные люди, да и Боги наши разные…
– Да о чем ты горишь, Мадия! Господь – един для всех, наши веры выросли вместе… – я снова поцеловал ее. – Мы убежим, хочешь, прямо сейчас! Убежим в Киев! Там большая лавра, где монахи с радостью примут тебя…
– Ой, я боюсь… – Мадия спрятала свое лицо в моей шубе.
Я поцеловал ее меховую шапочку и, оторвав от себя, посмотрел ей в глаза. Они были полны слез испуга и счастья.
– Я полюбил тебя сразу же, как только увидел возле крепостных ворот…
– Я тоже… – прошептала она
– Боже мой! – Вскричал я. – Сегодня же мы убежим с тобой!..
– Я боюсь… – ответила она. – Наверное, сначала, я попробую поговорить с матушкой… – Мадия наивно улыбнулась. – Она, скорее всего, должна понять меня.
Мы обнялись и побрели по слабо накатанной зимней лесной дороге, проваливаясь по колено в снег. Мадия быстро устала, я поднял ее на руки и, абсолютно не ощущая веса тяжелых зимних меховых одежд, понес ее на руках.
Через три поворота лесной дороги к нам выехали конные стрелки, зачем-то отправившиеся искать нас. Господи! Лучше бы они этого не делали!..
– Хозяин! Разъезды вернулись!.. – озадаченным голосом произнес один из воинов – старый ветеран Иван, воевавший еще с моим дедом против мордвы и остальных местных племен. – Монголы в трех днях от города!..
Словно ушат холодной воды были его слова. Они оглушили и парализовали меня. Мадия осторожно спустилась на снег и, глядя на нам виноватыми глазами, прошептала:
– Всё…
– Нет-нет… – я попытался ее успокоить. – Они могут не найти наш городок. Леса здесь дикие, дороги трудно найти, а Сура виляет и изобилует болотами…
Ги услышал странное и незнакомое слово, встрепенулся и произнес:
– Что такое «Сура»?..
– Местная река, на которой стоит… – Мишель грустно вздохнул и поправил себя. – Стоял наш город…
– Где же эта река?..
– Далеко на юго-восток за Рязанью, почти сто лье, по-вашему… – развел руками Мишель. – В ней полно рыбы, особенно щук и осетров… – он махнул рукой и продолжил свой грустный и удивительный рассказ. – Иван поклонился и протянул руку, помогая подсадить в седло свободной лошади Мадию. Девушка, на удивление, ловко запрыгнула в седло. Я сел на другую лошадь, и мы возвратились в город.
– Никому пока ни единого слова… – шепнул я по дороге Ивану. – Не хватало еще, чтобы в городе началась паника.
– Ясное дело, хозяин… – грустно улыбнулся в седые усы воин.
Мы вернулись в городок, Мадия слезла с коня и скрылась в доме. Я срочно вызвал всех командиров, приказав пригласить старейшин от ополчения и от беженцев, успевших набиться в городе и крепости. Через час в большой комнате отцовского дома было полным-полно народу. Проверив, все ли прибыл, я позвал гостей из Булгара, на чью помощь я серьезно рассчитывал…
Пришел отец Мадии и с ним три крепких воина из его отряда.
– Монголы в трех днях пути от города… – стараясь казаться спокойным, произнес я.
Гул и шум наполнил комнату, все собравшиеся вскочили с лавок и принялись шумно обсуждать услышанное.
– Еще ничего неясно!.. – я повысил голос, призывая их к тишине и порядку. – Пусть скажет Иван, он знает о монголах больше меня!..
Иван встал и рассказал все, что смог увидеть и разузнать за время разведки. С каждым его словом лица людей грустнели, каменели и серели от напряжения. Было ясно, что среди монголов были проводники-предатели, знавшие местность и тащившие их напрямик к городу.
– Надо угонять скот, женщин, детей и старух! – Мрачным и решительным голосом сказал я, окидывая гостей совета взглядом. – Коли будут желающие сражаться вместе с мужьями или сыновьями, Бог в помощь… – воины и гости молча закивали головами, соглашаясь с разумностью моих слов. – Всех беженцев и гостей, – я перевел взгляд на мордовских князей и булгаров, – если они захотят уйти в леса, неволить не стану! Скатертью дорожка!..
Мордва зашепталась, один из их предводителей встал и, положив руку на сердце, сказал: