В тени пророчества. Дилогия
Шрифт:
А суп? Потом разогреем…
* * *
— Миша, капот — не лучшее место для любовных утех. И вообще, за нами наблюдали, — произнесла она.
Я недовольно что-то пробурчал и поправил на ней плед.
— Кто?
— Не знаю. Наверное, грибники. Или другие туристы. Воронеж — тоже большой, почти миллионный город. Вот люди и выбираются на природу потусить.
Господи, мы вчера уже и Воронеж проехали? Быстро же мы!
Я лениво вздохнул, не открывая
— Зай, мне как-то на них глубоко-глубоко… — и глубже зарылся в ее светлые волосы. Да, лежать на капоте неудобно, холодно даже сквозь теплый плед, но вставать пока в лом.
Она как прочла мысли. Подлое существо!
— Подъем, труба зовет! У нас еще разговор серьезный. И завтрак на тебе. Забыл?
Я непроизвольно взвыл. Как сказал, она подлое существо? Как же я ошибся! Она ОЧЕНЬ подлое существо!
— Так мы ж никуда не спешим, зачем в такую рань?
Ведьмочка лихо соскочила на землю и торопливо одевалась. Бодренькая такая, свеженькая. Как у нее так получается?
— Я же говорю, разговор есть. Серьезный. Нам еще нужно придумать стратегию переговоров.
— С кем? — не понял я. Мое нутро (вместе с мозгом) все еще пребывало во власти Морфея. Да и после хорошего секса вообще соображается туго.
— Со Светочкой. Уж не думаешь ли ты, что она нас от хорошей жизни отпустила? Ей от нас надо кое-что, и это кое-что весьма конкретное.
— Ты знаешь что это? И молчала все это время?
Настя улыбнулась фирменной улыбкой Афины-победительницы
— Всему свое время.
— И где этот тайник?
— На Дальнем Востоке. К северу от Хабаровска. Далеко к северу. Места безлюдные, просторы огромные, если не знать, где искать — можно убить вечность.
— Но ты знаешь.
Она утвердительно кивнула.
— Я сама их туда перевозила. Отвечала за сохранность. А потом ликвидировала свидетелей.
У меня от этих слов внутри все немного перевернулось.
— Это не то, что ты подумал, — поспешила успокоить она. — Я стирала им память. Жестоко, многие воспоминания стираются в комплекте, за компанию. Вещь для человека неприятная, когда в памяти полно белых пятен, но не смертельная. Пойми, это было необходимо. Я и так была максимально гуманна. Другие на моем месте их просто убрали бы. Слишком опасно.
Дорожит моим мнением о себе? Интересно!
— Хорошо, понятно, — кивнул я. — Ни в чем тебя не виню. А что там внутри?
Ее глаза сверкнули холодным блеском.
— Артефакты. Много артефактов. Бесценных. С их помощью можно победить даже такую организацию, как орден. Или захватить власть во всем мире. Вот представь, включаешь одну небольшую штучку, и тысячи людей в безумии выходят на улицы, бросаются под танки, рвут солдат и ОМОН голыми руками. В них стреляют, а они бегут, не замечая ничего, сносят любую преграду. А на место убитых тут же становятся сотни других.
— Что-то на девяносто первый год смахивает…
— Есть маленько. — Она кивнула. — Но в девяносто первом в Москве
— Массаракш! — моя челюсть провисла в опасной близости от земли.
— Точно! Можно артефактик погуманнее. Изначально планировалось воздействовать только в прямой видимости, но как оказалось, телесигнал распространяет прямую видимость в бесконечность. Это как двадцать пятый кадр. Показывают тебя по ящику, интервью типа берут, и ты убеждаешь всех идти и голосовать за твою партию. Или за тебя лично. Или за твоего кандидата. И народ по всей стране идет и голосует как тебе выгодно. Действие напоминает гипнотическое, но на самом деле колдовское, почти необнаружимое и неснимаемое. Может действовать от несколько дней до месяцев. Законно, дешево, без политтехнологических махинаций и тупого зомбирования. И ни к чему не придерешься! Как тебе такое?
— Круто. Опасные штуки. А еще подобные вещи существуют?
Настя кивнула.
— Да. Самая богатая коллекция у Ватикана. Но там реальные спецхранилища, просто так достать не могут даже высшие иерархи. Даже понтифик не имеет к ним доступа. Знает что есть, а взять не может. Что ты хочешь, Европа! Они в свое время из-за этого слишком много горя хлебнули — вот и охраняют.
Да, история, НАСТОЯЩАЯ история, для меня еще долго будет тёмным лесом.
— А сделать их еще можно? Ну, новые артефакты? — я отпил глоток позабытого чая. — Я просто пытаюсь понять образ мыслей твоего руководства и нашу возможную стратегию.
Настя тоже неспешно отпила остывшего чая из кружки. Раздумывает, открываться ли мне до конца?
С одной стороны хотелось доверия. Но с другой не зря же говорят, меньше знаешь — крепче спишь. Или дольше живешь.
— Нет. — Покачала головой, решаясь. — Это древние артефакты, как правило, сделанные колдунами-безумцами, мечтающими захватить власть. Ты не думай, орден и подобные ему организации возникли не на пустом месте, и не от хорошей жизни. И подготовку боевиков на таком уровне производим не потому что нечем заняться, деньги лишние. — Она усмехнулась и сделала театральную паузу.
— Мир колдовства, Миш, это особый мир, не видимый обывателям. Более жестокий, продажный, ненадежный. И главная валюта нашего мира — власть. От простой цыганки у рынка, гипнотизирующей прохожих, чтобы отдавали всё, что есть с собой, до сильнейших колдунов, орудующих под прикрытием личин чиновников, бизнесменов и криминальных авторитетов. За почти две тысячи лет орден никогда не скучал. В любые времена находятся желающие прибрать окружающее к рукам. А главное, многие из них могут себе это позволить.