В тени Рюджина
Шрифт:
— Но они такие милашки! — шепотом воскликнула Нами, развернувшись к Харуно лицом. — Ты сам посмотри!
— И когда дети спят, в доме тишина, — холодно добавила Микото, тоже обернувшись к своему бывшему напарнику по команде. — И если Итачи проснется, то укладывать спать его будешь ты!
— Твои слова прозвучали так, словно это была угроза, — почесав в затылке, неуверенно сказал Кизаши.
На всякий случай он все же предпочел тоже перейти на шепот.
— Пойдем на кухню, — предложила Микото, убедившись, что Харуно внял ее предупреждению. — Расскажешь все.
Кухня
— Никакого чая, я какигори чаю.
— А больше ничего ты не чаешь? — нехорошо прищурившись, посмотрела на Кизаши Микото.
— Дынный сироп, — охотно высказался Харуно. — Можно клубничный, но какигори я больше люблю с дынным сиропом.
Естественно ни дынного, ни даже клубничного сиропа у Микото в доме не водилось, но в достатке было сладкой бобовой пасты. Так что примерно через пять минут хозяйка дома и ее гости расселись вокруг стола на кухне. Учиха и Хьюга пили чай, а Кизаши уныло ковырялся в строганом льду, сдобренном нелюбимым им десертом. Впрочем, в такую жару и такой какигори хорош. Тем более у Микото в доме, несмотря на раскрытые окна, даже сквозняка нет, чтоб охладиться.
— Рассказывай, — требовательно напомнила Учиха.
— Да что рассказывать? Все с твоим чадом хорошо. Хотя Итачи, конечно, акселерат, но для шиноби это нормально.
— Акселерат? Это что такое? — удивилась Нами.
— Слишком развит для своего возраста, — пояснил Харуно. — Вот твоей Хибакари уже около двух месяцев, а Итачи нет даже одного, но выглядят они, как будто родились в один день. Вообще, многое, начиная от слюнных желез и венозного протока, заканчивая эмоциональным спектром, у сына Микото развито больше, чем должно бы быть. Но главное — это глаза. Он уже отлично видит, умеет сосредотачивать внимание, и его глазные мышцы активно работают.
— Он Учиха, — словно это все объясняло, веско сказала молодая мать.
— Ага, ага. Ну, по весу он все же явно уступает Хибакари, иначе я б решил, что ты, Микото, родила еще в апреле. Но в целом малыш здоров. А срыгивания и колики — это от заглатывания воздуха. Ты правильно его держишь при кормлении и не перекармливаешь, просто он слишком возбудимый. Сейчас, когда у него стало вырабатываться больше слюны, станет лучше. Но я б тебе все же посоветовал как-нибудь успокаивать его.
— Как? — в короткий вопросе оказалось вложено столько эмоций, в основном безнадежности и безысходности, сколько Кизаши не видел у Микото уже несколько месяцев.
— Ну, ты с ребенком воркуешь, это хорошо, но для его спокойствия мало, — наставительно произнес Кизаши, покручивая ложкой в воздухе. — Ты же сама сказала, что он Учиха. Зрение у него более чем отличное. Ему нужен визуальный контакт и отклик. В моей памяти еще смутно витают образы времен нашего обучения в Академии. Кажется, ты тогда чаще улыбалась и не носила на лице эту твою
— Играть на кото, да? — подперев подбородок ладонью, Микото посмотрела в угол гостиной, где стоял прислоненный к стене музыкальный инструмент. — Ты не знаешь, где бы мне научиться играть на нем?
— Так ты не умеешь? А зачем тогда держишь? — удивился Кизаши.
— Это… — Микото помедлила с ответом, обдумывая слова. — Этот кото я нашла в доме сенсея.
— А… Ха-ха! Понятно. Ну, тогда пусть лежит, где лежит, наверное. Струны не трава, да и ты не коза. Зачем их щипать, если душа к этому не лежит, — неловко рассмеявшись, брякнул Кизаши, мучительно соображая, как бы перевести разговор в другое русло.
— Пусть сама разбирается, коза она или нет, — сердито буркнула молчавшая до сих пор и внимательно слушающая разговор Нами. — Ты скажи лучше, как Хибакари?
— На первый взгляд она физически здорова, — с готовностью ответил Кизаши, радуясь возможности сменить тему. — Хотя есть некоторые аномалии в структуре костной и хрящевой ткани, но я бы не сказал, что это критично.
— Но она больна! — встревоженно подскочила на стуле Нами. — Ты же сам видел!
— Да, ее симптомы… Отсутствие реакции на уколы пальцев, судороги, светобоязнь, спазм век, гортани и стенок сосудов, — монотонно пробубнил Кизаши, навалившись локтями на стол и глядя в пустоту. — Явные проблемы с нервной и нервно-мышечной системами. Но повреждений никаких я не заметил. Гм… Причина, проблема в нейромедиаторах? Нет! Это я бы заметил. Проблема глубже. Наверно… Нарушение ионного обмена? Да. Да!
— Кизаши, — осторожно похлопала по плечу парня Микото, привлекая его внимание и возвращая к реальности. — Мы еще здесь, вообще-то.
— А? Да, да! — отмахнулся Харуно. — В общем, мы недавно изучали похожее состояние. У девочки наверняка нарушен электролитный состав плазмы крови. Нехватка кальция может иметь именно такие симптомы.
Кизаши удовлетворенно покивал самому себе. Да, нужно еще взять кровь на анализ, чтобы подтвердить диагноз, но он должен быть верен. Не так давно Харуно вошел в состав сформированного Цунаде Ирье Бутай. Это новое подразделение шиноби Конохи состояло исключительно из медиков, которые формировали полноценные команды, возглавляемые капитанами.
Сам ученик Орочимару считался отличным ирьенином и был назначен одним из капитанов. Эта должность дала ему не только команду из нескольких человек, но и возможность обмениваться опытом с самой Цунаде. Если бы не последний факт, то вряд ли бы Кизаши смог диагностировать болезнь Хибакари. Только вот понять, чем вызваны симптомы болезни — это одно. Неплохо бы узнать, чем именно она болеет и как ее вылечить.
— Микото, выходи!!! — истошный крик донесся с улицы и ворвался в дом сквозь распахнутые окна, сбив Харуно с мысли.