В тени Рюджина
Шрифт:
— Но ты все равно явился ко мне и выложил свои откровения, — зло процедила королева и, несколько секунд посверлив меня взглядом, без слез спрятала свое лицо в ладонях. — Зачем? — спросила она глухо. — Зачем тебе это было нужно? Ты хоть понимаешь? Понимаешь, что я сейчас чувствую?
— Я эгоистичная сволочь, — мягко сказал я, ласково погладив нижней парой рук лодыжки Сальмы, выглядывающие из-под подола платья. — А ты слишком красива, чтобы забыть о тебе. Ты влюблена в свои воспоминания, но я хочу, чтобы ты любила меня.
— Ты выбрал
— Сначала я хотел все оставить в тайне, просто попытаться добиться взаимной любви от тебя, но если уж за десять лет не нашлось никого, кто смог бы заменить в твоем сердце поддельного Тацуму Гото, то и у меня шансы были не велики, — искренне ответил я и одновременно, почувствовав безнаказанность и сняв мягкие замшевые сандалии с королевы, в четыре руки начал нежно массировать ее ступни. — Чтобы создать новое, пришлось пошатнуть веру в старое.
— Какой же ты мерзавец…
Контролируя поток чакры, я мягко направлял его сквозь пальцы в тенкецу системы циркуляции чакры и в нервные узлы Сальмы. Не знаю, есть ли в стиле Мягкого Кулака техника ориентированного на использование возможностей бьякугана для массажа, это мне еще предстоит выяснить, но я подозреваю, что есть. Потому что глупо использовать возможности додзюцу только в бою, забывая о медицинском потенциале, который открывает возможность видеть тенкецу. Даже я, тот еще скептик в отношении местной медицины, все же после приобретения кецурьюгана оценил возможности рейки — местного аналога рефлексотерапии, чего-то вроде акупунктуры, но без игл.
— Мерзавец, — легко согласился я, массажем помогая телу королевы расслабиться. — Но ты сама сказала, что тебе нужен дракон для защиты. Путь от Белого Змея до Бога-Дракона вышел не быстрым, и здесь с тобой я бы его пройти, наверное, не смог.
— Это жалкое оправдание, — все так же не размыкая рук, сказала королева.
— В любом случае, прошлого уже не вернуть, — прижавшись лбом к коленям женщины, вымолвил я. — Но будущее в наших руках, и мы не должны повторять старые ошибки. Я не должен. Поэтому я здесь.
Сухие ладони женщины опустились мне на голову и нежно провели по ежику белых, едва отросших волос. Но мою попытку снова поднять взор Сальма твердо пресекла.
— Не двигайся, — приказала королева. — Твои руки и касания напоминают о прошлом. Пока я не вижу лица. Поэтому… Поэтому просто сиди так.
— Когда-нибудь тебе придется привыкать к новому лицу, — предупредил я, исполнив пожелание Сальмы. — Хотя не к этому. Есть риск, что мне придется избавиться от клонов.
— А среди этих твоих клонов есть один хоть отдаленно похожий на Тацуму? — поинтересовалась королева.
— Наверное, Увабами, — неуверенно ответил я. — Я не ставил перед собой цели повторить облик Гото, но Увабами на него похож хотя бы черными волосами и чертами лица.
— И почему здесь Омушимару, а не Увабами? — требовательно спросила Сальма.
— Потому что он больше подошел для Кумогакуре.
Я не знаю, какие
— У тебя и там кто-то есть? — в голосе королевы явственно читались нотки подозрительности и ревности.
— А если так, то что? — ради интереса полюбопытствовал я.
Я уловил, как участилось дыхание Сальмы, а ее руки чувствительно сжались на моей голове. От тела королевы ударил мощный поток знакомой мне чакры Рюмьяку, который образовал полноценный покров вокруг тела женщины. И через мгновение эта чакра вторглась в мою систему циркуляции.
Острая боль на миг обожгла лицо, но уже вскоре сменилась зудящим онемением. Это тело имело интересное улучшение — при превышении определенного порога боли мозг переставал воспринимать сигналы от болевых рецепторов. Именно это сейчас и произошло. Поток энергии Рюмьяку, направляемый королевой, едва ли не заново прорезал в моем теле каналы чакры, заменив поврежденные мною при неудачном исполнении ниндзюцу. Процедура эта, должно быть, очень болезненная.
Поразмыслить над интересным способом исцеления, продемонстрированным королевой Роурана, мне не дала сама королева Роурана. Резко схватив меня за подбородок, она подняла мою голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Ты за кого меня держишь?! — яростно прошипела Сальма, вокруг которой запылало иллюзорное пламя из чакры цвета сакуры. — За девку из мерзких восточных красных кварталов? За послушную ручную собачку, готовую прыгать по первому слову? Или у тебя излишне высокое мнение о себе? Дети от двух женщин в Стране Звука. Женщина в Кумо. Что еще? Тайная жена в Конохе? Планы на гарем в будущем?! В какой эпохе ты, по-твоему, живешь?!
— Сальма, — серьезно произнес я, аккуратно обхватив ладони женщины своими, — во-первых, я живу в эпохе, которую создаю сам. Во-вторых… Любовь — это большое счастье, но она же приносит много страданий. Я уже принес тебе достаточно горя. Отныне, если ты мне не будешь мешать, я обещаю дарить тебе только радость.
— Верить обещаниям того, кто только сегодня утверждал, что не может раскрыть подробностей о своей миссии в Роуране из-за данных клятв, но выложил все не более получаса назад? Я похожа на дуру? — презрительно фыркнув, выпалила королева. — И, по-твоему, указывая на твою блудную и скотскую природу, я мешаю себе быть счастливой?! Да ты тот еще наглец!
— Я считаю, что, назвав меня нукенином, Коноха также освободила меня от клятв, — усмехнувшись, ответил я. — Указывать на мои недостатки ты можешь, и это даже необходимо. Но противиться любви из-за наличия у меня других женщин глупо, ты просто породишь себе лишние страдания. Ты можешь ненавидеть меня сейчас, но ты не можешь перестать меня любить. Потому что я знаю тебя, знаю, что тебе нужно. Я подарю тебе то, о чем ты мечтаешь. Я сделаю тебя счастливой, даже если ты сейчас сама будешь отпираться от этого.