В тесной комнате

О'Брайен Джудит

— Я позвоню вам, — сказал он, а каждая женщина, знающая, почем фунт лиха, понимает, что это может значить только одно — что я никогда больше не увижу Кристофера Куинна.

Глава 7

Почему-то именно тогда, когда на землю опускалась тихая благостная ночь с надеждой на живительный сон, происходило что-нибудь экстраординарное: то мой аппендикс взрывался отчаянной болью, то моя соседка по комнате в колледже ухитрялась проглотить дюжину таблеток кофеина.

В данном же конкретном случае

я просто бесцельно бродила по дому, открывая шкафчики и комоды и перебирая постельное белье. И на этот раз я нашла еще одну записку — памятку тетушки Адели, которая сообщала: «Возможно, ты и не сочтешь этого парня красивым». Я сложила записку и сунула ее в карман купального халата.

Мне надо было столько всего обдумать, о стольком поразмыслить, и мысли эти были и ужасны, и восхитительны. Прежде всего я была убийцей. Но, с другой стороны, вполне возможно, что я встретила мужчину своей мечты. Однако это не отменяло того прискорбного факта, что я оказалась убийцей. И мужчина моей мечты мог уйти из моей жизни так же, как вошел в нее, покинув меня навсегда или обвинив в убийстве во время нашего следующего свидания.

Примерно около четырех часов утра на меня снизошло озарение. А почему, собственно, я не могу позвонить в полицейский участок и попросить к телефону Кристофера Куинна?

Если он не работает на полицию Саванны, я могу позвонить в Чикаго. Это все было столь очевидным, что просто странно, что я не подумала об этом раньше. И особенно привлекательным было то, что полицейские участки открыты двадцать четыре часа в сутки. Мне не надо было ждать до девяти и звонить туда с работы. Поэтому я без четверти пять утра позвонила в полицейский участок Саванны.

— Привет, — сказала я, попытавшись изменить голос.

Не спрашивайте меня, зачем я это сделала, но в тот момент мне казалось, что это совершенно необходимо.

— Офицер Куинн у вас?

Женщина на другом конце линии выразила удивление:

— Что вы имеете в виду? Вы намекаете на то, что он «со мной»?

— Нет, нет, совсем другое! — Все пошло не так, как я задумала. — Я просто хотела узнать, работает ли в вашем отделении офицер Кристофер Куинн?

О, наконец-то я выразилась предельно ясно.

— Возможно, вас устроит, если на ваши вопросы ответит какой-нибудь другой офицер?

— Нет, благодарю вас.

— Вы хотите сказать, что некто по имени Кристофер Куинн утверждает, что он офицер полиции?

— Ну, не совсем так, но я заметила полицейский значок в его бумажнике.

Наступило непродолжительное молчание.

— А значок указывает на его принадлежность к отделению полиции Саванны? И он представился вам офицером?

— Ну, не совсем так.

— Он утверждает, что он офицер полиции?

— Нет!

Я уже была готова добавить, что он отрекомендовался мне профессором колледжа, но передумала и решила не мутить и без того мутную воду.

— Иными словами, мисс Ловетт, вы видели некий блестящий предмет в его бумажнике?

— Ну, пожалуй, вы правы.

Но постойте! Женщина

на другом конце провода назвала меня по имени! Значит, мой телефон прослушивается! Не стоит ли на улице возле моего дома полицейский фургон с фальшивой надписью на борту? Ну, скажем, что-нибудь вроде «Морим тараканов» или «Морим грызунов». Я осторожно скользнула к окну и раздвинула занавески. Улица была пуста. Я не заметила ни одного человека с переносным переговорным устройством. Только уличные фонари бросали свой свет на кусты и деревья.

— Вы меня еще слушаете, мисс Ловетт?

— Да.

Я все еще старалась изменить свой голос. Теперь я говорила много тише.

— Откуда вам известно мое имя?

— У нас есть определитель номеров, мисс Ловетт. Теперь такие определители есть везде. Засекает все звонки. Но вернемся к вашему вопросу о так называемом офицере полиции…

— Не важно. Мне пора. Всего доброго.

— В таком случае и вам всего хорошего, мисс Ловетт.

Я повесила трубку, чувствуя себя полной дурой. Все, что я делала, было ошибкой. В том числе и звонок в полицию. И, что хуже всего, теперь им было известно, что я, Николь Ловетт, звонила в отделение полиции Саванны и спрашивала о каком-то офицере Куинне.

А это означало, что я или сыщик, или расчетливая преступница, имя которой всплывет позже в связи с делом о преднамеренном убийстве.

От меня не ускользнул и еще один факт. На мой вопрос так и не ответили. Сейчас я обладала не большей информацией, чем до того, как разыграла свое драматическое представление.

Теперь было бессмысленно звонить в Чикаго.

В эту минуту мне все показалось довольно-таки бессмысленным.

Возможно, имя, которое он мне назвал — Кристофер Куинн, — не было его настоящим именем. Да и весь его облик теперь стал казаться мне мистификацией, начиная от приверженности к старым фильмам и кончая любимой дочерью и безвременно почившей женой.

Собираясь на работу, я все больше проникалась убеждением, что мужчина моей мечты существовал только в моей фантазии.

На телестудии царило лихорадочное оживление, но я не обратила на это особенного внимания. На меня вдруг навалилась тяжелая усталость, несмотря на то что я выпила четыре чашки кофе и съела несколько бисквитов. Сейчас я была одновременно и возбуждена, и отупела от бессонницы.

— Николь! — Мэри Клэр схватила меня за руку. — Тебя дожидается полицейский!

Неужели это был Кристофер? Я с трудом вздохнула.

— Он сказал, что ему надо?

Я провела рукой по волосам, пытаясь привести в порядок прическу. Так просто, на всякий случай.

— Он хочет поговорить с тобой о Марте Кокс. Мне он тоже задал несколько вопросов. Я сказала, что, кажется, ты ее недолюбливала и не захотела принимать участия в мемориальной службе.

— Благодарю, — пробормотала я, охваченная ужасом.

Но Мэри Клэр не восприняла моего сарказма. Он пропал зря.

Я выпрямилась, готовясь встретиться лицом к лицу с Кристофером Куинном. И тут увидела его.