В тихом омуте черти пляшут
Шрифт:
– Прекрасно, Джек! Бекки в восторге.
«Убейте меня».
Заставив себя улыбнуться, я исподлобья взглянула на радостную Милдрет, которая протянула мне руку и икнула. Пожимая её липкие потные пальцы, я уговаривала левый уголок губ чуть-чуть приподняться.
– Отлично, как насчет ужина семьями в субботу? – продолжал папин босс, подозрительно косясь в расстегнутый ворот моей футболки поло.
– Отлично! – папа явно собой доволен. – Давайте у нас.
Вот дерьмо! Мои выходные с Шоном только что накрылись. Я бросила умоляющий взгляд на отца, но он сиял, как утреннее солнце и подмигнул мне. Значит в этом месяце теннисный позор повториться несколько раз с интервалом
– Я в душ, – сообщила отцу и ушла в здание Теннисного клуба «Далтон Групс». Конечно, это было привилегией играть с самим владельцем, быть допущенной к дружбе с его дражайшей Милдрет и разделять субботние трапезы в кругу семьи. Далтон доверял отцу, это действительно был бизнес успех нашей семьи, но, господи, какой ценой. Успех через унижение. И то и другое – неосязаемые вещи, реструктурирующие душу человека, их испытывающего. Ни один человек не может владеть тем, чего не может потрогать или увидеть, как никто не может увидеть душу. Такие люди как Далтон живут в иллюзии обладания. Своим маленьком мирком, своими рабами, как мой отец. Далтон думает, что ветер дует только для него, что солнце светит только, чтоб он радовался дню. Все что он собой представляет на самом деле, это задира. Да, как в детском саду, считающий, что право имеет, только потому, что иллюзия обладания никогда не занимала его мозг вопросами реальности его имущества. Тиран перед глазами Бога, и я, в отличие от отца, предпочитающая быть собой. На месте родителя, я бы не старалась прогнуться или угадывать слова диалога, который бы был приятен боссу. Горькая ирония в том, что, хотя мое тело сковано в действиях ввиду того, что, как дочь, я имею обязательства и должна поддерживать отца, мой разум всё же более свободен, и менее боязлив. Если я могу быть благородной в этих муках, мне нечего бояться. Когда-нибудь, когда я закончу учебу, я смогу съехать от родителей и, надеюсь, буду сама командовать своей жизнью.
Спасительная прохлада раздевалки. Расстегнув молнию на юбке у своего шкафчика, я прокручивала в голове варианты, как удивить Шона. Можно купить тортик и просто вломиться со стороны веранды. Возможно стоит надеть красивое бельё, или…
– Ты очень красивая, Ребекка! – я уронила юбку на пол от неожиданности. Узнавание голоса прошло морозом по позвоночнику. Резко повернувшись я встретилась взглядом с горящими глазами мистера Далтона. Сердце ухнуло в пятки и оттуда пустилось в бешеный ритм, разгоняя в голове панические восклицания:
«Где его дочь? Никого нет рядом!»
Вот сейчас я бы не отказалась от её компании. Поджав губы, я наблюдала как босс отца приближается ко мне, стоящей в футболке, трусах и носках, не смеющей пошевелиться. Уверена, он понял, что я испугалась, но попыталась поступить храбро:
– Это женская раздевалка! Выйдите, пожалуйста, я переодеваюсь.
Чёртово послушание, вдалбливаемое отцом, не позволило мне звучать невежливо.
Мистер Далтон усмехнулся и, преодолев остававшееся расстояние двумя стремительными шагами, вдруг положив руки мне на талию, с силой впечатал в шкафчики за моей спиной. Это было настолько неожиданно, что я потеряла равновесие и ударилась локтем о дверцу, несмотря на то, что его горячие потные руки жгли через футболку. Почувствовав губы босса отца у себя на шее и его лапу, спустившуюся ниже, я набрала в рот побольше воздуха, чтоб закричать.
Мужчина разгадал мой манёвр и отстранился.
– Это мой клуб, Ребекка, кричать бесполезно, – он оттолкнулся от меня, отпуская и кривя губы в ухмылке. – До субботы.
Руки и коленки
По лестнице в свою спальню я влетела с поразительной скоростью и, достав первую попавшуюся сумку, начала скидывать туда вещи.
«Если папа думает, что ради финансовых побед я и сама должна сдаться этому ублюдку – черта с два!»
Через семь минут я уже была опять в машине с вещами на пути к Шону. Я не смогу вернуться домой. Растерянность – отвратительное чувство. Вроде ещё утром я просыпалась с какими-то планами на день, неделю, месяц и вот, спустя каких-то четыре часа я не знаю, что делать дальше.
Вернувшись домой, я буду должна играть этот спектакль со всеми его актами. Не вернувшись домой, я не смогу продолжить учебу, потому что за университет платит отец. Моя подработка не сможет покрыть все расходы, если еще придется оплачивать жильё.
«Что мне делать?»
В дверь дома своего парня я барабанила с той же частотой, что тряслись руки, но никто не открыл. Облокотившись на косяк, я присела у кашпо с розовой петунией.
«Ну где его носит?»
Мы, конечно, не договаривались сегодня встретиться, но как-то не думала, что у него могут быть планы. Может он на работе сегодня, я даже об этом не подумала. Поднявшись на ноги, я поняла, что шок от пережитого повлиял на меня гораздо сильнее, чем я предполагала. Я осознала, что переоделась в белое платье для тенниса и леггинсы. Про красивое бельё я, естественно, тоже не вспомнила. Опустив взгляд на сумку с вещами, я поняла, что и ракетку с собой прихватила. «Господи, что за бестолочь!»
Вздохнув, я огляделась и вспомнила, что со стороны сада Шон заднюю дверь обычно не запирает. Решила обойти дом. Впервые за сегодня мне повезло и я вошла через веранду на кухню. Бросив сумку на плетёную кушетку, я прошла к холодильнику и, достав оттуда банку пива и открыла. Не то, что бы я это пила, но в холодильнике более ничего на глаза не попалось, да мне, если честно, было не до выбора напитков.
В следующую секунду у меня чуть сердце от испуга не выскочило, когда Шон ввалился на кухню в расстёгнутой рубашке весь взлохмаченный:
– Бекка? Ты…ты что тут делаешь?
– Боже, ты что, спал? – я похихикала, окидывая его взглядом. Господи, почти как в моём воображении, только рубашка не черная, а синяя. Я смотрела на Шона таким взглядом, что мне даже показалось у него румянец на щеках выступил. Облизав губу, я рассказала ему о случившемся.
– Шон, я просто вся на нервах, прости, что так вломилась. Папин босс клеился ко мне, представляешь! Я не знала, что делать. Я… – Нервы сдали, я всхлипнула, пытаясь отогнать жжение в глазах.
– Любимая, это ужасно! – он подошел меня обнять. Теплые руки и медленные поглаживания обещали спокойствие. Я уткнулась ему в грудь, чувствуя, как бьется его сердце.
Шон погладил меня по голове и отстранился, заглядывая в глаза: – Давай куда-нибудь сходим развеяться? Да? Иди к машине я сейчас подойду.
Я покачала головой, решительно обхватывая его за талию: – Ну уж нет, я никуда не пойду. Давай дома развеемся.
Опустив руку по его спине, я умудрилась запихать её за ремень на его брюках. Уверена, это было достаточно красноречиво. Однако, мой парень не воспринял приглашение с энтузиазмом, чем меня весьма озадачил, ибо ранее мы не раз обсуждали тему, насколько ему хотелось бы стать ближе. Я уверенно сжала пальцы, настаивая.