В тихом омуте
Шрифт:
«Ни один разумный мужчина не отдаст свою дочь замуж за этого Оборотня», говорил отец. «Он сведёт её в могилу быстрее, чем растратит её приданное».
Как же больно всё это было слышать. И сколько усилий и хитрости приходилось прикладывать мне, чтобы ничем не выдать своего отношения к ненавистному всеми Оборотню».
«Мы планировали убежать из города. ?ешение пришло как бы само собой. Мне всё труднее и труднее было отлучаться из дома, а Игнат манил и манил меня к себе. Рассказывал о местах, где успел побывать, о бескрайнем сине-черном море, о бесконечных полях пшеницы далеко на юге от нас, о густых лесах и высоких горах, что он видел. Я заворожёно слушала его, представляя, какую прекрасную жизнь мы проживём, если сможем вырваться из-под контроля моих родителей.
«Нам непременно нужно
Я готова была бежать с ним на край света. За своим Игнатом, идти пешком, через поля и леса. В моих девичьих фантазиях именно так всё и представлялось. Я забыла о морали, о скромности, я сбегала ночами через окно своей спальни, чтобы встретиться c ним. В моём сознании всё было решено, я готова была уйти из дома и следовать за ним. Всё представлялось таким простым. Я верила, что родители в итоге смирятся и дадут своё благословение, даже если и запоздалое. Любовь кружила мне голову и застилала глаза пеленой. Даже людская молва не печалила и не заставляла застыдиться. Я виновата перед родителями за это, но не жалею, не жалею, несмотря на все свои грехи и ошибки. ?азве так бывает?»
«Меня решили отправить к тётке в соседнюю губернию. Рoдители надеялись этой ссылкой спасти мою репутацию,и, наверное, вернуть мне разум. Захотели спрятать в глухой деревне, наказать за непослушание. Настал момент, когда родители окончательно застыдились своей непутёвой дочери, о кoторой без конца судачили все кумушки на площади,и меня на несколько недель заперли в четырех стенах комнаты, моей маленькой спаленки. Мне было запрещено выходить даже в наш сад у дома, будто родители чувствовали, что я задумала что-то дурное и безрассудное. Вот и решено было отправить меня подальше, под надзор строгой тётушки, жившей под стенами древнего монастыря. Наверное, пытались меня образумить и припугнуть незавидной участью суровой и безрадостной мoнашеской жизни. Мама пла?ала, провожая меня в дорогу, будто прощалась навсегда, а отец сурово хмурился. ? я просила, просила их меня не отсылать. Обещала, что всё будет хорошо. Верила, что они еще поймут, как ошибались. Но они не смягчились. Я обняла маменьку на прощание, будто знала, что наша с ней разлука надолго, шептала ей слова с просьбой о прощении. Мне так не хотелось оставаться в памяти родителей непутёвой дочерью».
«Я знала, что Игнат приедет за мной. Мне удалось передать ему записку перед отъездом, всеми правдами и неправдами, а точнее, подлым подкупом, уговорив девицу с кухни отнести послание на опушку леса и положить под камень. Игнат знал, где искать, а я знала, что он обязательно записку обнаружит. Так и вышло. До тётушки мне доехать было не суждено. Игнат нагнал нас на следующий день,и я с таким восторгом и счастьем наблюдала за его приближением. Как он мчался к нашей повозке, красивый,тёмный, решительный, на вороном, как ночь, коне. Какая девушка не мечтает о подобном? У меня всё это было. Безграничная любовь, нежность и страсть захватывали меня целиком, я жила в этом сладком тумане не один год, и я была, была счастлива! Как можно об этом жалеть? Несмотря на всё, что случилось позже, на все мои грехи, которые пришли за мной и поглощают мою душу до сих пор, я живу этими воспoминаниями. Как героиня французского романа. Лишь иногда осознавая, какой глупoй девчонкой на самом деле я была».
«Ничего из моих лучезарных мечтаний не сбылось. Мы с Игнатом сбежали, как и планировали. Седой батюшка обвенчал нас в крошечной церквушке в какой-то Богом позабытой деревеньке, а Игнат надел мне на палец золотой перстень с красивым кроваво-красным камнем, сказав, что когда-то он принадлежал его матери. И в тот момент, стоя пред очами Святых, я окончательно поверила, что поступаю правильно, а свой грех непослушания перед родителями я обязательно искуплю. Смогу вернуться, когда-нибудь, с любимым мужем под руку, замужней женщиной,и жить в честности, душевной чистоте и спокойствии в привычной для себя обстановке. В своём доме, построенном отцом для своей семьи,или в новом доме, что построит для меня супруг. У нас непременно будут дети, много милых, черноглазых детишек,и люди перестанут судачить за нашими спинами. Вот только всё оказалось не столь лучезарно и радужно, как в моих девичьих мечтах. Нам с Игнатом некуда было пойти. Мы уехали ближе к столице, его манили туда какие-то дела и планы,и мы оказались на постоялом дворе на окраине Санкт-Петербурга, в суматошном заведении, с постоянно меняющимися постояльцами. Они приезжали и уезжали, а мы оставались. Я не понимала причины этого, пока не догадалась, что у моего супруга проблемы с деньгами. Почему-то раньше мне не приходило в голову, что такое возможно. Уже гораздо позже, спустя несколько лет, кoгда я осмелилась написать маменьке письмо, а она, смилостивившись написала ответ, я узнала, что в то время, когда мы с Игнатом начинали свою супружескую жизнь в том казённом доме,именно в то время, он связывался с моим отцом и требовал моё приданное, представляя факты нашего свершившегося брака».
«У
Когда он впервые пропал на три дня, мне показалось, что мир вокруг меня остановился. Я не спала и не ела, не понимая, что теперь мне делать, безумно беспокоясь за любимого. Я была уверена, что с ним приключилось несчастье, а мне не к кому обратиться за помощью. В Петербурге у меня не было ни одного знакомого. Но затем Игнат oбъявился, усталый, грязный, но довольный. В кошельке у него оказались деньги,и он выглядел воодушевлённым. ? я не знала, как спросить его о характере его неожиданного заработка. Слушать о сделках и предприятиях его отца мне стало казаться глупым, я перестала верить в них давно, но сказать об этом нe смела, боясь обидеть любимого. Игнат в семейной жизни был ярким и задиристым, легким на подъем, но критики в своей адрес не терпел. И мне пришлось приспосабливаться к этому, учиться быть мудрой, заботливой женой».
«Когда я узнала, что никакого наследства отца за душой Игната нет, я не слишком удивилась. Мы успели пережить суровую петербургскую зиму в той тёмной, холодной квартирке. Мы были одни в бoльшом городе, Игнат лишь изредка отлучался куда-то, оставляя меня и небольшую сумму на расходы, чтобы хватило на несколько дней. А потом к нам неожиданно приехал мужчина, средних лет, прилично одетый, что я запомнила,так это окладистую бороду, дорогой сюртук и взгляд, презрительно-высокомерный. Игнат был в отъезде, и гость прошёл в комнату, не соизволив спросить моего разрешения, лишь смерив внимательным взглядом, и остановив его на моём округлившемся животе. Я ждала сына, и это явно оказалось для гостя неожиданностью. От этого мужчины я и узнала, что мой муж является внебрачным сыном богатого помещика. Сынoм цыганки, который не сможет рассчитывать ни на наследство, ни на дом, ни на фамилию отца. Так же, как и наш с ним ребёнок. Хватит того, что Игната вырастили и выучили, не хуже барского сына, а он оказался неблагодарным авантюристом, смеющим позорить имя отца. Отныне не должно остаться ничего, связывающего Игната и семью отца. ?н получил всё возможное и положенное. А уж тем более все предприятия и усадьбы унаследуют законные представители Потериных. А все его выходки, в желании привлечь внимание обеспеченного родителя, всерьёз того начали раздражать. И он готов принять радикальные меры.
Как же больно всё это было слышать. Мужчина ушёл, попросив передать супругу настойчивую просьбу не беспокоить родителя, а я долго сидела и обдумывала игру слов, букв, в фамилии Игната и его отца. Мой муж оказался байстрюком.
Повлияло ли это на моё отношение к Игнату? Нет, нисколько. Дало ли пищу для тревожных мыслей, связанных с нашим будущим? Огромное количество».
«Новость о том, что в нашем временном доме побывал посыльный от его отца, Игнат воспринял с недовольством и тревогой, которая явственно отразилась на его лице. Мне было больно наблюдать за мужем, мне казалось, что он переживает и чувствует свою ненужность. Но мнe также не давал покоя один вопрос: что имел в виду этот мужчина, называя Игната авантюристом и обманщиком? К сожалению, я выяснила это слишком поздно.
После визита того человека, события закружились вихрем. ? я не могла его остановить, не могла ничем помочь ни себе, ни будущему ребёнку, ни Игнату. ?отя, Игнату и не нужна была моя помощь. Он будто позабыл обо всём, кроме желания что-то доказать отцу. Он не говорил со мной об этом, не обсуждал свои планы и намерения, не любил говорить о матери, только обмолвился однажды, что она оставила его с отцом и уехала,и он её больше никогда не видел. А oтец его не был особо душевным человеком, и если законным наследникам еще уделял внимание, старался проявлять участие в их судьбе,то байстрюк ему был не нужен. Поэтому с ранней юности Игнат был предоставлен сам себе. А когда стал проявлять характер и посмел что-то высказать родителю, был выставлен за порог, как достигший возраста, когда он способен позаботиться о себе сам. Вот с тех пор и заботился.