В тисках Бастилии
Шрифт:
Мои слова поразили Далегра, и он моментально уловил смысл и цель моего плана. Но он все еще не был убежден.
— Хорошо, — сказал он. — А чем мы перережем или вырвем железные решетки, находящиеся, в дымовой трубе? Где возьмем мы материал для деревянной лестницы, без которой наш побег немыслим? А где все необходимые инструменты? Мы ведь не обладаем счастливым даром созидания…
— Друг мой, — заметил я ему, — созидает гений, а у нас его место займет отчаяние, которое будет руководить нашим руками… Еще раз повторяю тебе: мы спасены!
У нас был складной стол с двумя металлическими петлями, которые мы наточили о каменные плитки пола. Из огнива, усердно проработав около двух часов, мы сфабриковали хороший перочинный нож и, пустив его в ход, приделали
Вечером, когда уже можно было не опасаться появления сторожей, мы подняли при помощи отточенных петель одну из плиток пола и принялись так энергично его скрести и копать, что уже через шесть часов продырявили пол насквозь. И мы убедились, что все мои догадки были правильны, ибо мы действительно обнаружили между верхним и нижним полом пустое пространство в четыре фута. После этого мы положили плитку на место, и она улеглась так плотно, словно мы ее и не вынимали.
Покончив с этой подготовительной работой, мы распороли несколько рубах и раздергали их на нитки, которые связали затем вместе, получив таким образом четыре больших мотка. Из этих ниток мы сплели веревку в пятьдесят пять футов длины, а из нее изготовили лестницу в двадцать футов, чтобы держаться на ней в воздухе во время удаления из печной трубы загромождавших ее железных решеток и прутьев.
Осуществление этой части нашего предприятия было особенно тяжелым и мучительным и потребовало невероятного шестимесячного напряжения всех наших сил. Мы могли работать в дымоходе только в согнутом или скрюченном положении, до такой степени утомлявшем все тело, что больше часа никто из нас этой пытки не выдерживал, при чем каждый раз мы спускались сверху с окровавленными руками. Железные прутья, находившиеся в трубе, были вмазаны в страшно твердую известь, для размягчения которой нам приходилось ртом вдувать воду в проделанные нами отверстия. Вместе с тем по мере того, как мы извлекали прутья из их гнезд, их надо было вставлять обратно, чтобы часто наведывавшиеся к нам тюремщики ничего не заметили.
Проложив себе путь на крышу башни, мы занялись изготовлением деревянной лестницы, которая была нам необходима, чтобы взобраться из рва на парапет крепости, а оттуда спуститься в сад губернатора. Эта лестница должна была иметь в длину от двадцати до двадцати пяти футов. На это дело мы употребляли дрова, которые нам выдавали для отопления, — крупные поленья от восемнадцати до двадцати дюймов толщины. Но одного дерева было еще мало: нам нужны были скрепы и некоторые другие предметы, соорудить которые без пилы было невозможно. Я ухитрился смастерить этот плотничий инструмент из железного подсвечника и остатков огнива, часть которого я уже превратил в перочинный нож. При помощи этих двух орудий, к которым мы присоединили отточенные петли от складного стола, мы обтесывали дрова, строгали шипы, делали поперечины и еще многие другие вещи. Лестница получилась у нас, конечно, сборная, из нескольких «колен», которые мы намеревались, когда ее придется пустить в ход, крепко соединить между собой веревками. По мере изготовления этих частей мы прятали их в «барабане» между верхним и нижним полом камеры. Это был невероятно тяжелый, почти нечеловеческий труд, поглотивший у нас страшно много времени.
Между прочим, нам пришлось преодолеть еще одну опасность, которую мы предвидели. Я уже упоминал, что, помимо довольно частых визитов к нам сторожей и надзирателей, нередко появлявшихся совершенно неожиданно, в Бастилии усиленно наблюдали за заключенными и подслушивали их разговоры между собой.
От подсматривания мы еще могли спасаться, выполняя наши главные работы по ночам, но гораздо труднее было обмануть уши наших шпионов. Вполне понятно, что я часто беседовал с Далегром о нашем предприятии и его разных подробностях, и это побудило нас придумать способ, который сбивал бы с толку тюремщиков и не давал бы им возможности нас понимать. Для этой цели мы составили особый словарь, совершенно изменив общепринятые
Наше внимание было постоянно напряжено, мы были вечно настороже, и, по всей вероятности, только благодаря нашей исключительной бдительности нам удалось довести до конца затеянное нами дело…
IV
Потом мы занялись главной лестницей, веревочной, для спуска с крыши башни в крепостной ров. Она должна была иметь в длину не меньше ста восьмидесяти футов. Для этой цели мы постепенно превратили все наше белье в мотки ниток, которые по мере их изготовления мы прятали в наш тайник. Когда этого материала накопилось достаточное количество, мы проработали несколько ночей, чтобы сплести из него крепкую веревку. Я был доволен нашим «изделием» и думаю, что даже самый опытный мастер не мог бы сделать лучше.
Затем таким же способом мы приготовили еще несколько таких же веревок, и, когда мы их смерили одну за другой, оказалось, что общая их длина достигала одной тысячи четырехсот футов. После этого мы взялись за ступеньки для лестниц и смастерили двести восемь штук, — как для веревочной, так и для деревянной.
Зная, что при спуске ступеньки будут ударяться о стену и производить шум, мы приняли меры и против этой опасности, снабдив их чехлами, которые мы соорудили из подкладки наших курток и жилетов.
Полтора года мы неустанно трудились над всеми этими принадлежностями к побегу. Но и этого было мало. У нас были все необходимые приспособления для того, чтобы выбраться из нашей камеры на крышу башни и опуститься в ров, но как выйти из него? И куда двинуться дальше? Для этого в нашем распоряжении были два способа.
Первый состоял в том, чтобы вскарабкаться на крепостной парапет, оттуда соскользнуть в сад губернатора Бастилии и уже отсюда добраться до второго рва, преграждавшего путь к Сент-Антуанским воротам.
Но мы знали, что парапет этот был густо усеян часовыми. Правда, мы могли бы выбрать очень темную и дождливую ночь, когда солдаты сидели обычно в своих будках, но тогда мы рисковали наткнуться на многочисленные и очень частые в ненастную погоду обходы. В этом случае нам не удалось бы скрыться от яркого света их факелов, и мы лопали бы им в руки.
Второй способ заключался в том, чтобы пробить стену, отделявшую главный крепостной ров от того, который преграждал доступ к Сент-Антуанским воротам. Я исходил при этом из соображения, что воды Сены, которая сильно разливается каждую весну, должны были мало-помалу растворить некоторые минеральные вещества, входившие в состав особого сорта извести, скреплявшей фундамент Бастилии, и тем самым ослабить ее твердость и сделать ее более податливой.
Но для преодоления упомянутой стены нам был необходим кусок острого железа вроде напильника или стамески для нанесения зазубрин на две металлические полосы, которые мы могли бы извлечь из дымохода нашей камеры. С помощью двух таких зазубренных полос мы могли бы извлечь из стены несколько каменных плит и пролезть в образовавшееся отверстие. Мы долго обсуждали оба способа и, остановившись на втором, сфабриковали нужное для этого орудие из кроватной петли.
После долгих колебаний, то дрожа от страха, то загораясь надеждой, мы выбрали для побега среду 25 февраля 1755 года, в самый разгар масляной недели. В ту пору Сена уже начинала разливаться, и в обоих рвах вода стояла обычно на высоте четырех или пяти футов. Я положил в небольшой кожаный мешок, взятый мною с собою в заключение, две перемены платья на тот случай, если наше предприятие увенчается успехом и нам придется изменить нашу внешность.