В твоё доверие. По рукоять
Шрифт:
Я обессилено рухнула на колени рядом с невозмутимым и сухим инструктором, которого спасал брезент сооруженной палатки над головой, а Шайло так и вовсе без зазрения совести легла на спину прямо под его ногами, чтобы отдышаться.
– Могло быть намного лучше, – презрительно констатировал Лэн, мимолетно взглянув на мою приятельницу под своими чёрными берцами.
Я разочарованно вздохнула и огляделась, заметив поодаль уже пришедшего в себя Криса, который ободряюще, но едва различимо сквозь завесу льющейся воды мне улыбнулся; пару других новобранцев и Норда. Молчаливо смотрящего на горизонт.
Могло
***
Долгожданный единственный выходной. Занятия шесть раз в неделю обеспечивали более быстрое прохождение всей подготовки, но совсем не учитывали физическое и моральное состояние бойцов – «тренируйся или умри» фактически стало нашим лозунгом. Радовало лишь то, что в реальной службе после всё было чуть менее строго. Там уже многое зависело о того, в какой Дивизион, подразделение и к какому офицеру ты попадёшь.
Об этом думать пока не хотелось. Шагая по пустому коридору Штаба рано утром, я мечтала лишь о кружке кофе, завтраке и пробежке после. В выходной кроме меня, кажется, не бегал никто, и для интроверта это стало благословением: весь стадион сегодня снова мой. Бег здорово разгружал мозги, и это была та физическая активность, от которой внутренне не воротило. Знала ли я по прибытии на Остров, чтобы будет тяжело? Да. Но чтобы настолько? Точно нет.
Отбросив заплетённую косу с плеча назад, я завернула за угол и… Врезалась. В кого-то. В чью-то широкую грудь. Со всей силой. Секунда – и я, уже сидя на заднице на полу и отбив себе руки, кряхтя, поднимала взгляд наверх. Не успев толком что-либо понять.
– Гамильтон?
Вот же…
Чуть хриплый голос Норда Эммерсона током прошелся по коже. Ему хоть бы хны – как остановился из-за удара, так и стоит, разве что скрестил теперь руки в ожидании. Вот тебе и повод пообщаться после той ситуации с сывороткой. Хоть и такой идиотский.
Краем глаза я заметила за ним какое-то движение. Хлопнула дверь в коридоре под мелодичное женское «Увидимся, Норд!», отчего тот в раздражении еле заметно повел плечами.
Ничего себе… Неужели Эммерсон…
Причина столь его раннего пребывания в этой части Штаба, где располагаются комнаты и апартаменты офицеров и действующих бойцов, кажется, ясна.
И какого-то хрена моему нутру это не понравилось.
– Такое долгое валяние у моих ног… с чем-то связано, Тихоня? – не знаю, что именно отрезвило меня быстрее: то ли прозвище из его уст, то ли саркастичный тон с подтекстом.
Я вскочила, осознав, что действительно как слабачка расселась на полу. И неожиданно вновь оказалась в слишком тесном контакте с Нордом: он и не подумал сдвинуться хоть на дюйм, проницательно теперь разглядывая мое лицо в непосредственной близости.
– Связано с тем, что смотреть нужно, куда идёшь… – набравшись смелости, пробурчала я, сморщив нос.
Замечание прозвучало двояко: не то сказано ему, не то самой себе. Отошла на шаг, чувствуя, как обоняния коснулся островато-сладкий запах чужих духов, сигарет и… очевидно, самого Норда.
Молчание между нами затянулось, как небо над Островом свинцовыми тучами сегодня.
Я потёрла ладонью копчик, пытаясь унять тупую пульсацию от удара, и взглянула на Эммерсона. Его подчеркнутая шрамом бровь приподнялась, а губ коснулась лёгкая ухмылка. Губ, которые недавно целовала та дамочка за дверью…
Взгляд серых глаз был не читаем. Он смотрел на меня слишком… Слишком пронзительно.
Отогнав странные, становившиеся назойливыми, мысли, я отошла ещё на шаг и, откашлявшись, зачем-то не к месту проговорила:
– Я пойду. Хорошего дня.
Ладно, о неумении достойно отвечать и о своем позорном столкновении подумаю позже.
– И куда же направляешься, Тихоня?
Прилетело мне уже в спину, когда я обошла его застывшую фигуру и двинулась дальше.
Пока я обдумывала ответ, такой, который всё-таки поставит точку в этом бестолковом разговоре, Норд двинулся следом – я слышала размеренные шаги – и добавил:
– Разве новобранец в выходной не должен сладко спать в своей постели? Поберегла бы силёнки.
И тут…
Слова вдруг сами сложились на языке и даже лучше, чем если бы я продолжила их основательно продумывать:
– У каждого новобранца свои методы сброса напряжения, Эммерсон. И иногда для этого как раз нужно обойтись без постели.
Что-то я всё-таки могу. Даже если оппонент… Пугает и кажется невыносимым.
Улыбка расплылась на моем лице, когда брошенная двусмысленность осталась шлейфом сзади. Где звук шагов прекратился. И я, не оборачиваясь, дошла до конца коридора, ведущего далее к выходу на стадион.
***
До финального норматива оставалось чуть меньше трёх недель. Казалось, что всё самое сложное осталось позади, но нет: впереди стрельба из разномастного огнестрельного оружия, комбинированные тренировки, тестирование и постоянные, абсолютно безумные занятия на выносливость и силу. Иногда создавалось впечатление, что нас готовят к какой-то неведомой войне.
Смешанные или, иначе говоря, комбинированные тренировки включали в себя несколько этапов прохождения: сначала ты выходишь на ринг для спарринга в течение десяти минут; затем по команде инструктора один из вас берёт нож, а другой пытается его отнять или выбить; после, вы меняетесь местами и в конце, оба при оружии, продолжаете спарринг.
Друг у друга мы отнимали нож настоящий, но конец тренировки при взаимном использовании оружия проходил с деревянными аналогами, дабы никто не увлёкся и не убил другого. Странная, конечно, логика. Каждый этап упражнения оценивался инструктором отдельно.
А дни, когда Лэндон и другие привлеченные к помощи инструкторы испытывали нас на выносливость и стойкость, я хотела напрочь вычеркнуть из своей памяти.
Пробежка в пятнадцать километров, нахождение под водой без кислородного оборудования на время, несколько десятков и сотен отжиманий и подтягиваний, хождение по узкой дощечке без страховки на высоте минимум тридцати метров – и это неполный список тех «сюрпризов», что ожидали нас, полудохлых к середине обучения, новобранцев. Особенно тяжело мне удавалось задерживать дыхание под водой – одним из моих многочисленных страхов был страх захлебнуться и утонуть.