В твоем плену
Шрифт:
С эмоциями я справлюсь, еще и не такое бывало. Главное выяснить то, что не давало мне покоя последние часы, подтачивало и отравляло кровь.
Нужно успокоить шалящие нервы.
Подошел к бару, вытащил первую попавшуюся бутылку и щедро плеснул в пузатый бокал темной настойки.
Подарок Арона из собственной коллекции. Втянул терпкий аромат коры и пряных трав прежде чем сделать глоток.
Перед глазами снова всплыла картина Милы, зажатой огромной фигурой брата, стоны и мерзкое чавканье.
Плечи напряглись. По
Опрокинул содержимое бокала в рот одним махом, чувствуя, как по горлу побежала обжигающая волна.
"Она сама, Тамин, очнись! Твоя шлюшка первая хвостом передо мной вертеть начала, намекая на большее!"
Голос брата эхом звучал в ушах. Приговором. Тяжелым молотом, что бил без промаха прямиком в виски.
Настойка показалась кислотой, разъедающей внутренности.
Была ли в словах Леона хоть капля правды? Могла Мила для каких-то целей пытаться его соблазнить и использовать?
Черт!
Желание убить кого-нибудь возвращалось, затягивая мутной пеленой глаза.
Я чувствовал, как каждая клеточка моего тела наполняется черной, ищущей выхода. Беснующейся яростью.
Она плавилась и жидким металлом текла по венам, задевая нервные окончания и причиняя нестерпимую боль.
Про то, что в комнате ощущался панический страх когда я их застал я не соврал, но сейчас сильно сомневался в своих ощущениях. Кто знает, возможно, это выдал мой воспаленный мозг, чтобы хоть как-то оправдать и не навредить в тот момент самой виновнице случившегося. Ведь в казарме мне тоже чудился аромат ее невинности и отпечаток непорочных мыслей, а при сцене с женихом так вообще казалось, что ее эмоции стали моими, перетекая и смешиваясь, пульсируя в голове и прошивая энергетическими разрядами.
А потом выяснилось как сильно я ошибался, придумывая воздушные замки, строя красивые иллюзии и слепо веря в них.
Как? Как у нее получилось так искусно водить меня за нос?
Для чего ей понадобился Леон?
И что он сам забыл здесь?
Проклятье! Я даже не поинтересовался этим, настолько сорвался с катушек.
Меня до сих пор трясло от одного воспоминания порванного платья и оголившегося плеча, что так соблазнительно проглядывало между кусками материи.
Плеснул еще настойки и снова одним глотком осушил бокал.
Что со мной, черт возьми, происходит? Почему меня снова ведет от нее как прыщавого юнца, скручивая от перевозбуждения?
В голове слегка зашумело и по телу пробежала легкая волна тепла, подкашивая ноги.
Алкоголь на голодный желудок дал знать. К тому же при сцене с братом произошел слишком сильный, неконтролируемый выброс силы. Это чудо, что я лишь слегка покалечил его.
Мне не жалко было Леона, сам напросился, почувствовав себя хозяином в моем доме и посмев замахнуться на то, что ему не принадлежит. Какие бы родственные отношения нас не связывали, а терпеть этого я не намерен.
Но вот подобный
В дверь робко постучали.
— Входи, — я продолжал стоять спиной к входу, разглядывая уже третью порцию спиртного сквозь прозрачные изогнутые стенки бокала.
— Я вас… слушаю, — раздался неуверенный голос Милы.
Повернулся к ней и… черт, лучше бы этого не делал!
Она специально?
Ярко-алое платье ослепило, действуя на меня как тряпка для быка.
— Это что? — процедил, ощутив хлесткую волну жара, что окатила с головы до ног.
Возбуждение и злость одновременно.
Разумные мысли ускользали. Нить разговора тоже безоговорочно потерялась, стоило взглянуть на стоящее передо мной живое воплощение искушения. Чувственное, нежное и порочное. Как падший ангел.
Разве можно одновременно сочетать в себе такие противоположные качества?
Платье идеально подчеркивало ее точеную фигурку, прикрывая все, что должно, но при этом давало огромный полет сексуальной фантазии, привлекая к груди и делая акцент на открытых девичьих плечах с молочного цвета кожей.
Мать вашу…
Сглотнул, чувствуя как в штанах стало неимоверно, до болезненного, тесно.
— У меня больше нечего надеть, — скромно взмахнув ресницами, опустила взгляд.
Даже румянец на щеках выступил настоящий!
В голове уже нарисовался ее обнаженный образ, без всех лишних тряпок.
Руки закололо мелкими иголочками в предвкушении. Бешеное желание дотронуться до этой красоты, ощутить, почувствовать подушечками пальцев бархат ее кожи, пройтись по всем изгибам тела, впитывая в себя ее желание и давая больше, чем она может себе представить, заставить выгибаться и таять в моих руках.
Манящие, сочные картинки Милы, сидящей в чем мать родила на моем письменном столе с распахнутыми коленями и откинувшейся на локтях назад заставил до скрежета стиснуть зубы, чтобы не застонать в голос, не сорваться и не наделать глупостей прямо сейчас.
Хотя, что я теряю? Если она так отчаянно стонала под Леоном, неужели мне сможет отказать при ласковом подходе? Тем более, она прекрасно понимает от кого зависит ее дальнейшая судьба. А беременность…
Чтоб тебя! Совсем забыл об этом…
Но! В этой ситуации я ничем не рискую, ведь Мила уже беременна, а это значит…
И все! Почувствовал, как мне сносит крышу ее признанием, как каменный член уже не помещается в штанах, требуя войти, ворваться в хрупкое девичье тело, насадить на себя и вколачиваться до потери пульса.
Облизнул пересохшие губы, поставил бокал на стол и двинулся в ее сторону.
22. Армила
Наверное, если бы меня вели на эшафот за руки, я бы волновалась меньше, чем сейчас, направляясь в кабинет Тамина, едва поспевая за Норой.